Андрей Гребенщиков - Ниже ада

Это было самое страшное воспоминание Федотова — до сегодняшнего дня. К тому же с несчастным сталкером он знаком не был. Да, рассказывали, что мужик отличный — надежный, проверенный, «свой в доску»… а еще отчаянный счастливчик, ведь у него вся семья выжила. Счастливчик… Но слова и рассказы ничего не значат, когда на твоих глазах смерть забирает совсем молоденькую девчонку, знакомую с раннего детства. Как же несправедливо, нелепо, жестоко… и очень-очень больно.

«Ванька, ты держись, ладно?» Но он не слышит. В каких неведомых пределах летает его душа?

— А ты… ты вышла бы за меня? Если бы я успел…

— Не знаю, Ванечка. Но ты должен был спросить… обязательно должен был…

— Я не успел, испугался.

— Теперь некому ответить на незаданный вопрос…

— Прости… Посмотри на меня, пожалуйста, еще хоть раз!

— Не могу открыть глаз. Тот блондин с пистолетом навсегда закрыл их.

— Я убил его. Отомстил.

— Его нет с этой стороны. Он среди живых и ищет тебя.

— Я не боюсь. Сам найду его и…

— Это очень опасный человек из очень опасного места. Темный разум, порожденный бездонной пропастью.

— Разум всех людей из подземелья отравлен. Я дышал их воздухом, он пропитан ядом.

— Не разум. Души их отравлены. Тьма нашла дорогу в отчаявшиеся сердца, отвергнувшие веру.

— Не уходи, прошу!

— Мидзару, кикадзару, ивадзару…

Костя вздрогнул, заметив в кустах небольшого безглазого зверька, усиленно вращающего слуховыми отростками. Знакомая тварь, сама по себе не представляющая никакой опасности, — мутация не наделила ее ни острыми клыками, ни смертоносными когтями. На первый взгляд кажется, таким не место в радиоактивном котле под названием планета Земля. Но… как всегда, найдется одно весомое «но», перечеркивающее все прочее. Хорхь — именно так прозывали мутанта на Ботанической — был симбионтом. А его партнером по выживанию значился Хморхь, Штырь, Колотун, Забойник, Ударник, Таран, Молот, Метрострой и прочий недобрый десяток наименований, обозначающий всего лишь одного гада с хоботом. Причем хоботом не обычным, а жутко напоминающим по своему функционалу пневматический отбойник.

Лично Живчику больше нравилось прозвище «Метелица» — не так прямолинейно, зато очень точно: своим носовым отростком «мутазавр» мог отметелить любого другого представителя местной фауны, не исключая, к сожалению, и человека. Слепой Хорхь, как ни странно, был «глазами» старшего товарища по эволюционной лестнице — крошечный, мохнатый «радарчик», несмотря на собственную безобидность, очень неплохо умел «подсвечивать» цели для тысячекилограммного собрата.

«Если мы „в прицеле“ — это конец», — промелькнуло в мозгу Федотова. До того, как пришел страх, сработали инстинкты: он всем телом навалился на Мальгина и повалил того на землю, сам распластавшись рядом.

Мутант уловил движение и мгновенно нацелил уши-антенны в сторону притаившихся людей. Несколько долгих секунд длинные отростки «сканировали» окружающее пространство, а затем, не обнаружив ничего интересного, разочарованно развернулись обратно. И тут Ваня что-то нечленораздельно выкрикнул — не очень громко, но Хорхю хватило и этого. Он призывно заверещал тоненьким противным голосочком, и лес немедленно ответил ему топотом двух пар столбоподобных лап и хрустом ломаемых веток. Вечно голодный, ненасытный Таран несся напролом к своим жертвам.

Судя по шуму, расстояние до места, где залегли друзья, монстр должен преодолеть секунд за двадцать, в лучшем случае, тридцать. «Попытаться сбежать? С бессознательным Ванькой только и бегать… да еще и от на редкость шустрой скотины. Граната? Калаш? — Живчик панически перебирал варианты. — Сразу наведем на себя погоню. Нож? Супротив такого „броневика“… Пистолет? Тоже громко, да и не возьмет он толстокожего… Стоп!»

Костя, больше не скрываясь, вскочил и судорожно принялся развязывать вещмешок. И немного растерялся, наткнувшись на трофеи из подземелья, про которые успел начисто забыть. Насколько ценные, настолько бесполезные здесь и сейчас… Безжалостно отшвырнув краденые «сокровища», он извлек тряпку, которую называл «сталкерским глушителем», и неверными руками навертел на ствол пистолета. Огромная туша мутазавра уже мелькала между ближними деревьями и грозилась вот-вот выйти на финишную — для друзей — прямую. Федотов потратил несколько мгновений на то, чтобы расслабить мышцы рук, затем вскинул пистолет, прицелился, задержав дыхание, и, наконец, выстрелил.

Пуля предназначалась отнюдь не Метелице: роговые плиты на морде и костяной шейный нарост-«зонтик» надежно защищали гада от лобовых атак. А вот для мягкотелого «стукача» Хорха мелкий калибр был в самый раз. Смертоносный металл сбил зверька с крошечных лапок, мохнатая тушка завалилась на спину, несколько раз судорожно вздрогнула и застыла навсегда. Лишившись наводчика, гигантская туша, безглазая и тугоухая, остановилась на полном ходу и замерла. Растерянно водя страшной мордой в разные стороны, исполин выбрасывал наугад полутораметровый «отбойный» хобот, словно пытаясь нащупать хоть что-нибудь вокруг.

Живчику стало почти жаль гиганта, уж больно несчастным и потерянным выглядел хищник, в одночасье растерявший все свое могущество. «Недолго тебе мучиться осталось, кого-то ждет шикарный ужин на три дюжины персон из тонны радиоактивного мяса».

Осторожно подняв Ивана и стараясь не шуметь, дабы не гневить понапрасну капризную госпожу Фортуну, Федотов осторожно провел друга мимо жалобно подвывающего людоеда. В другое время любознательный молодой человек обязательно бы задержался подольше у этого экзотического экземпляра местной фауны… Но то время прошло.

Удача, покинувшая команду в проклятом подземелье, явно благоволила ей на поверхности: погоня, по всей видимости, ушла более очевидным и предсказуемым маршрутом, да и фауна больше не докучала. Пришлось, правда, отбить несколько не слишком опасных покушений коварной флоры, однако Живчик слишком хорошо изучил повадки растений этой зоны, чтобы попасться в недружелюбные объятия ползучего папоротника-кружелиста или купиться на хитроумные приманки черной белены. Лес отпустил людей, так и не получив ожидаемой кровавой дани. Впереди возвышались городские «джунгли».

— Мидзару.

— Уходи.

— Кикадзару.

— Я не слышу тебя.

— Ивадзару.

— Я больше не боюсь.

— Твоя судьба предсказана, человек.

— Мне все равно.

— Судьба слепа, как и ты. Мидзару.

Обойму ПМа пришлось расстрелять, чтобы отогнать стаю не в меру докучливых голубялок. Еще пара патронов ушла на окончательное усмирение шатуна-неупокойника.