Андрей Буровский - Ад закрыт. Все ушли на фронт

Но вот сейчас, хотя бы недолго, можно просто сидеть и ничего не делать: впервые за несколько недель. Просто сидеть и смотреть.

Лился дивный немигающий свет с небес. Лились, уходили к океану прозрачно-зеленые струи Дордони, местной малой речки Дордоньки. За речкой древняя равнина дрожала в мареве, уходила к подножию плато.

В этом уголке мира происходило ровно то, что должно было происходить; все вокруг жило именно так, как и должно было жить. Что мог и что должен был сделать любой психически нормальный человек? Выпустить свою кровь, отдать ее каплю за каплей, чтобы всегда вот так же текли воды и наливались соком плоды в садах, чтобы бегали вокруг шато новые поколения маленьких Дучей. Чтобы бесшумно летала Женевьева.

А где-то далеко, примерно вон в той стороне, гулко падают спелые яблоки в садах Германии, бьют часы на старинных башнях ее замков. Еще дальше, в совсем уж безмерной дали, гнутся под ветром колосья, клонятся долу желтые осенние ивы на бескрайних равнинах России, текут ее низкие по осени, светло-прозрачные реки.

Веяли ветры, текли воды, качались под ветром деревья. Бесконечно красивый, разумный и добрый мир лежал, открытый во все стороны. Предстояло еще трудиться дальше: чтобы никакой подонок и никогда не мог бы искалечить этот мир. Но вот сейчас можно было ничего не делать, просто сидеть и смотреть. Просто впускать в свой разум образы реки, ветра, равнины.

– Пьер! Пьер!

Петя вздохнул, потянулся… Минута отдыха окончилась. Парень встал и двинулся на зов. Начиналась новая, уже совсем другая история.

Французский язык был международным до Второй мировой войны. До 2002 года в иностранных паспортах России имя человека записывалось так, как оно должно писаться по-французски.

В Гамбурге родилось реформистское направление в иудаизме, с 1840-х годов действовала синагога, которую и правда называли кафедральной. Реформистское направление сняло утверждение о Богоизбранности евреев, было очень много смешанных браков.

Строго говоря, и чистокровные немецкие евреи антропологически ничем не отличались от остальных немцев. Они даже в языковом отношении не были «семитами»: говорили на немецком языке. Язык идиш (тоже арийский) не был распространен в Германии, иврит сохранялся только для богослужения, и применялся все в меньшем числе синагог.

Несмотря на идиотское применение расовой теории к вопиюще ненаучному разделению на «арийцев» и «семитов», множество евреев и лиц с примесью еврейской крови были патриотами Германии, воевали за нее, погибали, получали страшные ранения. Огромное количество немецких евреев погибли во время бомбежек Германии англосаксами в 1944–1945 годах.

Как плохо поступили с вами, немецко-еврейский народ! Нацисты врали, что вы – предатели на генетическом уровне. Англосаксы клеветали на вас, объявляя врагами Германии. Сионисты, отрабатывая американские подачки, тупо брехали, что вы поголовно их сторонники, что вы только и мечтаете, как уехать из Германии в Палестину. А вы были с нами, с остальными народами Европы: и в горе, и в радости, и в кошмаре бессмысленной войны.

Мир праху. Спите спокойно, братья по цивилизации. Благородный долг всех, кто считает себя наследником великой германской культуры – и евреев и немцев, – хранить о вас благодарную светлую память.

Тем же, кто оболгал вас по обе стороны линии фронта, кто объявлял вас стихийными коммунистами, кто клеветал на вас, лишая Родины и чести – плевок в поганые лживые морды, вечное презрение потомков.

Широко распространенная кличка Йозефа Геббельса.

Описывая идеи Янкуна по преобразованию ландшафтов Европы, автор ничего не выдумывает и ни в чем не преувеличивает. Тарпаны и туры были восстановлены великими германскими селекционерами, братьями Лутцем и Хайнрихом Хек, директорами Мюнхенского и Берлинского зоопарков. В Мюнхенском зоопарке до сих пор живет стадо туров. Тарпанов разводят не только в зоопарках, но и в польской части Беловежской Пущи.

К сожалению, автор не преувеличивает и всего остального, включая объяснения Янкуном погребений в торфяниках, попытки «воссоздания» истинно арийской религии, и «расовых экспериментов» Хирта.

Надеюсь, читатель понимает: автор этой книги не разделяет глубоко порочных, расистских представлений гадкого, плохо воспитанного фон Берлихингена?