Вадим Панов - Головокружение

– Зачем вы мне об этом рассказываете?

– Потому что вы, Даша, похожи на человека, способного создать необычную идею, на человека, у которого есть удивительная мечта. – Алиция выдержала четко спланированную паузу: – Или я ошибаюсь?

– Не знаю, – промямлила девушка.

– А вы подумайте.

– Я даже не понимаю, о чем вы говорите.

– О том, что жизнь коротка, Даша, только об этом. И время, нам отпущенное, следует занять чем-то стоящим. Повторяю, вы кажетесь человеком, способным сделать нечто грандиозное. И я хочу знать – что?

– Вы поняли это, когда я спросила ваш паспорт?

– Нет, – улыбнулась Алиция. – Я поняла это вчера, когда впервые увидела вас.

– Вы меня видели? – растерялась девушка.

– Мой помощник беседовал с вами на улице, помните? Он договаривался о нашей сегодняшней встрече.

Да, вчера. Даша возвращалась с обеда, и ее остановил вежливый черноволосый мужчина. Они разговаривали на самом краю тротуара, а рядом стоял белоснежный «Бентли».

– Я прекрасно понимаю, что сейчас ваши мысли пребывают в полном сумбуре. Вы не доверяете мне, и это логично. Вы не уверены, что вам интересно мое предложение, и это я тоже могу понять. Потому я великодушно даю вам время. – Алиция выложила на стол визитную карточку. – Позвоните, если решите испытать свою мечту на прочность. Ближайшие несколько дней я проведу в Москве, но не затягивайте.

– А ваше путешествие?

– Обсудим его потом.

Южный Форт, штаб-квартира

семьи Красные Шапки.

Москва, Бутово, 8 июня, среда, 11:46

– Слышь, Чемодан, перетереть есть? – громко спросил Шпатель.

– Мне?

– А кто?

– Ну, давай перетрем. – Чемодан остановился и подозрительно посмотрел на Дурича. – О чем?

– А о чем еще сегодня? – вздохнул Шпатель. – Тема сейчас одна.

– Согласен.

Встреча уйбуев случилась в главном дворе Форта, неподалеку от знаменитой мусорной кучи. Чемодан только вышел из казармы и сладко позевывал, решая, куда двигать дальше: в «Средство от перхоти» или пострелять? Минуты через две его размышления были прерваны появлением бронированного «Тигра», из которого выбрались Сиракуза с каким-то шасом – за их спинами маячил верный хван, – а еще через пару мгновений появился Шпатель. Обоих уйбуев сопровождали молниеносно набычившиеся бойцы, однако мирный тон главарей заставил Шапок успокоиться.

– Чела видел? – Дурич мотнул головой в сторону Вани.

– Еще вчера, когда он Копыто привез.

– А я еще и сегодня. Сейчас прямо.

Чемодан хотел приколоться насчет зоркости Дурича, но передумал. И с кривой ухмылкой заметил:

– Он теперя тута часто мелькать станет.

– Ежели до чего плохого не домелькается, – угрожающе протянул Шпатель.

– А зачем ему домелькиваться? – вальяжно отозвался Чемодан. – Он ведь, в натуре, серьезное дело предлагает, выгодное, козырное, врубаешься?

– Ты ему веришь?

На этот вопрос Гнилич ответил уклончиво:

– Посмотреть надо.

Не стал распространяться, что давно уже, едва ли не с младенчества, не верит никому.

– Вот именно – посмотреть, – согласился Дурич. – А поздно не станет?

– Кому и восемь вечера поздно.

– Тоже тема. – Шпатель помолчал, надеясь на продолжение, не дождался и решил раскрыть карты: – Смущает меня, дружбан Чемодан, что Сиракуза этот подозрительный, чиста второй день главный подвал под шибзической казармой разглядывает. Вчера тока сам посмотрел, после того, как от Кувалды спустился, да тока снаружи, а сегодня смотри, шаса привез.

Обращение «дружбан» Чемодана напрягло, однако Гнилич решил не заострять: разговорчик получался занятный.

– Ты новости, что ли, не слушаешь? – осведомился Чемодан.

– Про вискиделательную машину?

– Ага.

– Слушаю, конечно, как радио какое… – Шпатель засунул руки в карманы. – Все я слушаю, но тока не всему верю.

О том, что семья вступает в новую, светлую и выгодную эпоху, Кувалда объявил вчера вечером. Народ, поприветствовав Копыто, расходиться не торопился: дикари обсуждали неповешение беглеца, сходились во мнении, что все не просто так, и терпеливо ждали, когда миллионер начнет обещанную раздачу средств. Не дождались. Точнее, результат оказался несколько иным: появившийся в окне Кувалда радостно сообщил, что Копыто принес семье целых несколько миллионов настоящих денег и готов ими делиться. Самая глупая часть народа немедленно разоралась от счастья, а те, кто поумнее, задались вопросом: с кем и когда? Очень уж не понравился смышленым бойцам оборот «принес семье». И пессимисты оказались правы. Дав народу вдоволь накричаться, великий фюрер добавил, что вся огромная сумма будет немедленно вложена в создание для семьи эксклюзивной (это слово Кувалда выговорил с третьей попытки) вискиделательной машины, которую щедрый Копыто уже купил и везет. Радости не было предела. Узнав, что в Форте появится неисчерпаемый источник семейного счастья, Шапки позабыли о миллионах в пользу всех и занялись празднованием, обеспечив «Средству от перхоти» тройную выручку. Другими словами, вечер закончился без драки, и никто не подумал о том, что Кувалда обещал виски, а не бесплатный виски.

Никто, кроме Чемодана, который немедленно сообразил, насколько выгодные перспективы открывает затеянное производство. Грандиозность предполагаемых доходов не давала Гниличу спать всю ночь. Чемодан весь извертелся, размышляя, с какой стороны припасть к золотоносному проекту, и огорчился, решив, что Шпатель заведет разговор на ту же тему. Однако бестолкового Дурича волновали совсем другие материи.

– Не нравицца мне эта возня с подвалом, – произнес Шпатель, глядя, как Сиракуза повел подозрительного шаса под шибзические казармы. – Я что думаю: хочешь делать семье виски, так делай по-честному, чтобы всем поровну, кто сколько хочет. Ставь свою машину вот во дворе, вот тута, и пусть народ с ведрами к ней бегает.

– Народ возле нее жить станет.

– Пусть и жить, не зря же Форт тута выстроили! – Дурич оглядел сложенные из красного кирпича стены и продолжил: – Форт как раз тута появился, чтобы в центре его вискиделательная машина когда-нибудь образовалась. Наверняка наши предки об этом думали. А ежели ее в подвал от народа прятать, то может подозрительность возникнуть: кому-то больше достанется, а кому-то шиш с маслом. Или подвал пусть стеклянным станет, чтобы каждый видел, скока другой пьет.

– На стеклянном подвале казарма не устоит, – с усмешкой заметил Гнилич.

– И пусть не устаивает, – махнул рукой Дурич. – Не в башне дело, а в справедливости. А если справедливости не хотят, то получается сплошная подозрительность.

Либерально настроенный Шпатель мог еще долго болтать насчет обуревающих его чувств, а потому Чемодан решил ускорить переговоры: