Вадим Панов - Головокружение

– Затем я и пришла.

Белый песок холодит пальцы. Кажется, проникает сквозь них в самую душу, засыпает ее миллиардами невесомых крупинок, но не наполняет, а растворяется, становясь душой.

– Принимаешь ли ты закон дайкини?

– До последнего слова.

– Готова ли ты сделать следующий шаг?

– Назови его.

– Смерть.

– Что?

Даша широко распахнула глаза и сразу же столкнулась с внимательным и очень грустным взглядом Алиции.

– Что?

Ей казалось, она ослышалась.

– Смерть, – повторила баронесса.

– Нет.

И яркая вспышка – картинка вчерашней мерзости, разорвала теплое таинство слияния. Хрип умирающего василиска, кровь дракона…

– Сегодня прольется кровь, – продолжила Алиция. – Это сделаешь ты.

И стало понятно, почему баронесса клялась не прикасаться к кинжалу – потому что именно она была жертвой церемонии. Добровольной жертвой.

– Сущность, – прошептала Даша.

– Ты должна убить меня, чтобы освободить ее. И принять. И слиться.

– Ты искала…

– Преемницу, – эхом продолжила дайкини. – Мне пора уйти, ты займешь мое место.

– Я не стану лить кровь.

– Это мой выбор.

– Так соверши его сама!

– Я не могу! – В голосе Алиции прозвучали умоляющие нотки. – Даша, все связано, все идет одно за другим, последовательно, по великому кругу. Нет ничего лишнего, и нет ничего, через что можно переступить. Как нет ничего вечного. Все обновляется, все меняется, и мы с тобой – лишь часть глобальной церемонии, которая будет длиться до тех пор, пока существует понятие жизнь. Ты должна.

Кинжал лежит справа. Прямой. Бронзовый. Один удар, и на нее свалится богатство и невиданное могущество. Уважение, почитание и долгая жизнь. Исполнится мечта. Оживет сказка. Один удар, чтобы убить.

– Слишком тяжелый груз, – прошептала девушка.

– Часть обряда.

– Еще скажи – испытание.

– В том числе, – подтвердила баронесса. – Любая церемония – испытание.

– Значит, я его не прошла.

– Даша!

Алое свечение стало меркнуть.

– Мне жаль. – Девушка вскочила и быстро побежала к дверям.

Не оборачиваясь.

С трудом сдерживая слезы.

Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные

Шапки. Москва, Бутово, 11 июня, суббота, 21:14

– Короче, Чемодан, я все продумал, – обрадовал Гнилича Шпатель. – Все будет круто, мля!

– В натуре?

– Как из пушки.

– Так не держи в себе.

– И не собираюсь, – гыгыкнул Дурич. – Сразу к тебе примчался, чтобы рассказать и поведать, мля.

Предыдущее совещание заговорщиков ничем толковым не закончилось. Слушая Чемодана, Шпатель усердно морщил репу, вставлял короткие замечания, больше похожие на случайно вырвавшиеся междометия, и при первой же возможности сбежал, пообещав «конкретно поразмыслить, мля». Гнилич отпустил идиота с легким сердцем: главное, чтобы Дуричи стрелять вовремя начали, а остальное не важно, потому и удивился, увидев сосредоточенную физиономию Шпателя.

– Я слушаю.

Дурич вплотную приблизился к Чемодану и многозначительно понизил голос:

– У нас какая главная задача, братан? Кувалду грохнуть?

В действительности задач Гнилич запланировал много: сковырнуть одноглазого, наподдать Шибзичам, захватить вискиделательную машину и объявить великим фюрером самого себя – великого Чемодана. Однако спорить с Дуричем хитроумный уйбуй не стал:

– Типа того.

– Вот я и придумал за тебя, как это сделать, спасибо потом скажешь. – Шпатель ободряюще улыбнулся. – Ты сначала как будто бузу возле евойного пистолетного подвала замутишь, а когда Кувалда побежит завод спасать безоглядно, тута его и достанешь. Я даже придумал, как тебе засаду смастерить.

– И как?

– А вот: за кучей мусорной укроетесь и одноглазого положите. Хитрый, мля, ход, в натуре.

– Офигенно хитрый.

– Я знал, что тебе понравится.

– И я все сделаю, – пообещал Гнилич, оценив стратегический замысел сообщника примерно на два с минусом. – А ты что делать будешь?

– Как договорились, мля – побегу вискиделательную машину спасать. Ничего, мля, лишнего, тока по делу.

– И как ты ее спасать будешь?

– Через потолок, мля, – беззаботно ответил Шпатель. – Мы сначала Шибзичей тупых из ихней казармы прогоним, потома тама дырочку взорвем в полу, прыгнем в подвал сверху, всех вискидельщиков положим и станем ждать, как ты победишь. А потома… А потома решим, чо дальше.

Дурич лукавил: что будет дальше, он и представлял, и предвкушал. Рисовался ему жаркий бой у мусорной кучи между тупыми Шибзичами и тупыми Гниличами, пороховой дым, затянувший двор Форта, вопли умирающих бойцов и полная разруха. И еще – победоносное выступление из вискиделательного подвала великих Дуричей под командованием знаменитого Шпателя, чемпиона и будущего великого фюрера.

– Вижу, ты, в натуре, крепко приготовился, – медленно протянул Чемодан. Глупый Шпатель упустил главное: из собственной казармы Шибзичи будут прогоняться неохотно и наверняка положат уйму Дуричей, что сыграет на руку будущему великому фюреру Чемодану. – Делай, как задумал, а я с ребятами за мусорной кучей засаду устрою.

– Ты бойцов собрал? – деловито осведомился Шпатель.

– Да.

– Тогда начинать надо, чтобы до ночи управиться, – Дурич возбужденно подпрыгнул. – А то темно станет – Шибзичей стрелять неудобно…

– Я, мля, тоже не люблю, когда темно, – вальяжно протянул Иголка, заканчивая чистить дробовик.

– А ты почему? – поинтересовался великий фюрер.

– Неуютно делается, – сразу ответил боец. – Днем оно заметнее, куда палить, а в темноте – только патроны тратить.

– Зато и в тебя палят неправильно, – выдал Контейнер. – Можа, и хотели бы убить, да не получилось, потому как ночь. И остался ты жив, а мог и нет.

– И чо хорошего?

– В том, что жив?

– В том, что все живы, – уточнил Иголка. – Бунты и подавление их для чего делаются? Чтобы кто-нибудь кого-нибудь убил. То есть, мы – их. А если просто побегать и пострелять, это не война получается, а пинбол человский, когда они размазней друг друга красят.

– А если, допустим, не ты их, а они тебя? – задал острый вопрос Контейнер.

– Нам такого не надо, – отрезал Иголка. И покосился на Кувалду: – Верно я говорю, твое великофюрерское?

– Верно, – не стал спорить одноглазый.

– И как вы этого не допустите? – Сегодня Контейнер был настроен скептически. Впрочем, он всегда испытывал некоторые сомнения перед большой дракой.

– Мы все ходы промыслили, – отозвался Иголка. – Злодеи тока туда побегут, а мы уже навстречу. Или, что лучше – со спины. А получается так, потому что злодеи тупые, и дорога у них одна – на трон. А наше великофюрерское превосходительство умное, на троне давно сидит, и путей у него много.