Егор Седов - Призраки Древних

– Понятия не имею, – проговорила та. – Ты пойми, мне известно далеко не все. Что натворили мои братья, какие ловушки они здесь порасставили – о многом я узнала после вашего путешествия. Для озера это нашествие угрозы не представляет, я бы заметила это и… в общем, приняла бы меры. Да и все остальное пока вроде спокойно. И все-таки – не знаю… – она вздохнула.

– Это как у нас… то есть на Земле – самоубийства леммингов и китов?

– Может быть. А может, почувствовали что-то неладное, вот и летят – лишь бы подальше от беды… Хотя, я слышала, бывают мигрирующие стаи бабочек. Только прежде они пролетали вдалеке от озера.

Джерард едва не пропустил появление тучи бабочек над Эльсинором.

Он был занят, а злые языки могли сколько угодно болтать, что единственный полисмен (все-таки на «мента» он, пусть и молчаливо, но обижался) занят исключительно пьянством.

Что поделать, работа такая!

Как лучше всего допрашивать человека? Вызывать, что ли, к себе, рявкать: «Здесь вопросы задаю я!», начинать протокол с фамилии-имени-отчества, даты и места рождения, места прописки и регистрации? Очень хорошие ответы потом будут! Это уж не говоря о том, что половина свидетелей были его друзьями.

Конечно, кое-кого можно и нужно попугать. Но это как раз нужно делать очень дозированно и далеко не каждый раз.

А вот пить с народом можно всегда.

И отнюдь не дозированно!

Синий вихрь застал его почти около жилища. Сперва Джерард даже не понял, что происходит, в следующее мгновение – понял.

И ужаснулся.

«Все. Допился. До «белочки». Сейчас черти полезут», – мелькнула запоздало-покаянная мысль.

Черти, однако же, не торопились, хотя Джерард понял только одно – лестницу, ведущую к его «апартаментам», он не видит. Она просто взяла и пропала, растворившись в этой шуршащей сине-зеленой массе. Впрочем, дерево, в котором его жилище находилось, тоже куда-то исчезло.

Джерард сделал пару нетвердых шагов вперед, споткнулся о корневище дерева и довольно ощутимо приложился лбом обо что-то твердое. Он ощупал это – оказалось, все тот же корень. Значит, дерево никуда не делось. Только откуда взялся этот рой?

Бабочки…

С ума можно сойти!

Да он, вероятно, уже и сошел с ума!

«Я… никогда… больше… пить… не буду!» – прошептал Джерард впервые в жизни заклинание, которое произносит почти каждый, кто принял больше, чем следует. Но дело в том, что его не выворачивало наизнанку, да и голова не болела. Разве только саднила ссадина на лбу. Откуда же тогда взялось это сине-зеленое кружение над головой?

Шелест стих так же быстро, как появился.

Джерард поднялся на ноги, осмотрелся. Лестница была в шаге от того места, где он упал, стоило руку протянуть – и достал бы.

«Значит, все хорошо. Значит, не «белая горячка», – обрадовался бывший милиционер.

Природные явления Плацдарма вроде стаи мигрирующих бабочек его волновали мало. Куда важнее было то, что происходило с людьми. А с ними, по всему видно, происходило много интересных дел.

Взять хотя бы ингваровских ратников. С командирами ополченцев и их помощниками он успел сегодня переговорить. Больше того, почему-то Джерард верил, что разгадка «дела о зарезанном Гэлнаре» каким-то образом связана именно с ополчением.

Правда, никаких доказательств у него не было.

Ополчение делилось на несколько отрядов. «Золотой дракон», «Мантикора», «Грифон», «Единорог» и «Летучая мышь». У пяти нянек дитя – так себе: отрядов много – толку мало.

Командиршу «Мыши» – как ее там… а, неважно, пускай будет Леди Мышь – и похожа, кстати… так вот, ее следует со счетов сбросить. Отряд у нее хилый и дохлый, да и сама не светоч ума. Джерард помнил, что она была одной из тех, кто орал на сходе: «Сигурд – убийца!»

А если оно так, то либо Леди Мышь за что-то князя ненавидит, либо… Либо ей объяснили, что нужно делать. Последнее – вернее.

Девочка боготворит не столько Ингвара, сколько командиров отрядов покруче: «грифона» Ульмара, и Карну, который командует «Мантикорой». Вот эти, пожалуй, могли быть как-то замешаны в убийстве. Оба говорят взвешенно, о дружинниках плохо не отзываются.

Черт их знает!

А еще под подозрением товарищ капитан. Отряд назвать в честь единорога ему пришлось, хотя, сам говорил, предлагал если не «Альфу», то хотя бы «Вымпел». Ну, спецназа там у него, конечно, нет, но ребята подобрались крепкие. И неплохо он их натаскивает, между прочим. И сам учится тоже – например, владению мечом. Подозрителен капитан, притом – весьма. Опять же, из «случайных», пусть и подружился с Ингваром и Георгием. И, значит, о его биографии все известно только с его же слов.

А теперь, допустим, что дружина оказалась разгромленной, ибо на «подлых убийц» навалятся всем скопом, что Ингвар погибнет в схватке. Или ему помогут погибнуть.

И кто тогда возглавит все здешнее хозяйство?

Кто-то, кто командует отрядами ополчения и сумел выжить. Если убийца и не он, то, во всяком случае, кто-то из его помощников. И это тоже может быть. Кстати, Гэлнар числился в «Мантикоре», надо бы поподробнее узнать завтра об этом Карне. И об остальных – тоже.

Конечно, это всего только одна из версий.

Но проверить не мешает.

Неожиданно Джерарда словно бы какой-то импульс заставил резко подняться с лежанки, на которой он размышлял о сегодняшних своих собеседниках.

Пожалуй, избавление от призрака «белой горячки» надо отметить, и отметить как следует. И что для этого надо сделать?

Правильно.

Сперва спуститься вниз по лестнице из лиан, при этом ухитрившись не упасть и ничего себе не сломать. Это он выполнит.

А потом отправиться к верфям. Вот где ему всегда, пожалуй, рады. И вообще – вроде бы готовится свадьба Эллора и его девушки. Неплохо бы заранее застолбить место за пиршественным столом. А для этого надо почаще там появляться. Просто так, без всяких служебных дел. И, пожалуй, можно будет отлично выспаться в одной из лодок на берегу.

А вот что еще неплохо бы сделать: приладить к двери тоненькую сухую травинку, притом так, что всякий, кто попробует дверь открыть, непременно ее уронит.

Мера избитая, примитивная, можно сказать, но береженого и бог бережет. А небереженого, как говорится, – конвой стережет!

…Бывший мент славно выпил за избавление от «белой горячки» на веки вечные.

А наутро травинки на нужном месте дверного косяка не нашлось.

Она лежала на полу в его комнате.

Ник проснулся от ощущения, что кто-то его зовет.

Некоторое время он продолжал лежать с закрытыми глазами, затем с трудом разлепил веки и, приподнявшись на локте, сонно огляделся. Было темно, рассвет еще не наступил. Внизу негромко вздыхали лошади, что-то ворчала во сне Рона.