Олег Кулагин - Русские сумерки

Чахлый говорил, от высохшей сосны – прямиком на Дивеево. Хорошо, легко… Можно не искать ориентиры, не надо никуда сворачивать. А главное – больше не надо месить грязь…

«Альтернативная» тропа короче «официальной».

Оставшиеся четыре километра я шутя одолею за полчаса. Переоденусь у Ильи в сухие шмотки, заберусь в тёплую постель и пару часов покемарю…

Я уже с наслаждением представлял горячую кружку чая в руках.

И обязательно с мёдом!

Хм-м…

А что это там мерцает?

Светлячок?

Проверять не будем. И вон ещё огоньки… Загадочные, разноцветные…

Ну их на фиг, эти загадки!

Поворачиваем левее – там начинается редкий сосняк, всё просматривается даже кромешной ночью.

Я ускорил шаг, торопясь вырваться из ельника.

И таки успел из него вырваться – без проблем.

Успел пройти несколько шагов по усыпанному мягкой хвоей косогору – прежде чем земля ушла у меня из-под ног.

Я даже не сразу сообразил, в чём дело, – показалось, что просто свалился в яму. Хотя ничего похожего там и близко не было. Хорошо помню – видел впереди только твердую, ровную землю.

А сейчас я барахтаюсь в чём-то, похожем на густой цементный раствор.

Бред!

Откуда посреди леса яма, наполненная цементом?

Я отчаянно дернулся, пытаясь дотянуться до её края. И с ужасом ощутил, как проваливаюсь всё сильнее. Уже по грудь ушёл во что-то вязкое и тепловатое!

Спокойно…

Никаких резких движений.

Я застыл, чувствуя, как бешено колотится сердце. Эх, до чего ж кстати была бы сейчас длинная палка, с которой ковылял через болото. Но, разумеется, палку я бросил ещё на берегу…

«Во что ж это я угодил?»

Целую минуту терзался этим вопросом.

Ясность пришла, когда ветер разогнал облака. Лунные отсветы легли на косогор. И я увидел вокруг себя землю, усыпанную хвоей, с редкими клочками травы.

Я торчал по грудь прямо из этой земли!

С каждым порывом ветра всё вокруг меня колыхалось, словно марево над раскалённым песком. Рябью подёргивалась хвоя, камешки, одинокий примятый листок. Всё было нереальным – как в голограмме с помехами…

Я осторожно поднял руку, провёл ею перед собой – пальцы будто через жидкий студень прошли сквозь картинку.

И тогда я наконец вспомнил: « Полынья! »

Из десятой тетради Валкера…

Поганое, но не самое опасное из того, на что можно нарваться в этом лесу. Днём я бы легко угадал её за несколько десятков шагов. Даже ночью различил бы – при лунном свете!

Обидно… Так обидно!

И глупо!

Ловушка для зелёных новичков.

Я закрыл глаза:

«Да и новичок сумел бы справиться… А ты, с твоим хвалёным опытом, – не сумел».

Многие факторы сплелись в чёрный узор. И решили судьбу…

Значит, не показалось мне там, перед изменённым лесом.

Да.

Ещё в Глуши я затылком ощутил тревожный холодок.

Так всегда бывает. Когда начинается «чёрная полоса»…

Слишком долго тебе везло. Слишком часто ты невредимым выскальзывал из передряг.

У любого хорошего трикстера иногда кончается фарт. Но умные – остаются дома. А идиоты – ночью тащатся в лес…

Я хмуро оглянулся.

Что можно сделать? В общем-то, ничего. До края полыньи – метра три. Когда я взбирался по косогору – успел их одолеть прежде, чем лопнула тонкая корочка над аномалией.

Тут есть небольшой уклон. И, по идее, я должен был бы скользить вниз.

Но сила гравитации действует здесь как-то иначе.

Неподвижным поплавком я торчу посреди этой хрени. Ноги безнадёжно увязли. А дна под собой не чувствую – при любом резком движении проваливаюсь ещё глубже.

Я не смогу выбраться сам!

И вдобавок – начинают неметь ноги.

Не от холода. Густая масса в полынье словно подогревается откуда-то снизу.

Почему ж я едва чувствую ступни? И мурашки медленно взбираются вверх по голеням…

Валкер об этом писал?

Да, писал…

– Помогите! – хрипло заорал я.

Конечно, это было глупо. До Дивеево – больше трёх километров. Кто меня услышит – ночью, в глухом лесу?

– Помогите!

Бессмысленно.

Я и дальше буду тут маячить – как комар в паутине или как муха в меду. Сначала отнимутся ноги, потом перестану чувствовать всё тело… Ещё несколько часов – и я потеряю сознание.

А спустя пару месяцев превращусь в почернелую высохшую мумию.

Но те, кто меня найдут, – увидят трикстера Тень свеженьким, как огурчик. На голограмме он прекрасно сохранится – вместе с этими клочками травы и сосновыми иголками…

– Помогите! – голос уже охрип.

И чего ты добился?

Ещё на пару сантиметров ушёл в свою вязкую могилу.

Стоп!

Держи себя в руках.

«Никогда не сдавайся!» – так много лет назад говорил мне Петрович.

Надо продержаться до рассвета!

Отсюда до «официальной» тропы – километра полтора. Утром кто-то пойдёт в Глушь или, наоборот, в Дивеево…

Возможно, они меня услышат!

Шанс небольшой.

Но я должен попробовать!

Опускаю веки. Стараюсь расслабиться, дышать ровно и глубоко…

Постепенно начинаю дремать. Впадаю в странное состояние между сном и явью…

Помню, что я в лесу. И одновременно вижу себя в избушке на окраине Глуши. Опять читаю Двенадцатую тетрадь Валкера.

«… Лишь постигающий назначение обретёт силу. Тот, кто найдёт свой путь, – откроет Око Дракона».

А я не нашёл. Не смог…

И значит, не достоин…

Очнись, придурок! Нет никакой избушки.

Кто там ходит кругом полыньи ? Я всматриваюсь во тьму и чувствую, как холод ползёт по затылку. Я узнаю эти размозжённые пулями головы.

Убитые мной упыри! Подмигивают остекленевшими глазками. Урчат, будто воздух из водопроводных труб:

– Не достоин… Не достоин!

Невидимые динамики взрываются бешеной мелодией:

«Бу-бух! Бух!» – отдаётся внутри.

Или это стучит моё сердце?

Пляшут вокруг изуродованные тела.

– …И тебя она получит! И тебя она получит! – шепчут мёртвые губы.

А чья это фигура угадывается там, в лунном свете?

Володька Пилипенко?

Не может быть!

Я видел, как он погиб. У меня на глазах навсегда сгинул в пасти живоглота !

Каким чудом ему удалось уцелеть? Но если удалось – это здорово!

– Так здорово, что ты спасся!

Володька подходит ближе, снимает рюкзак.

– Скорее… – лихорадочно бормочу я. – Помоги мне!

Но он будто не слышит. Садится у самого края полыньи . Молчит, смотрит на меня – печально, пристально…

И я не выдерживаю этого взгляда. Прихожу в себя, вздрагиваю и ору:

– Помогите!

Только крика не получается – вместо него какое-то невнятное хрипение.

Открываю слипшиеся веки.

Я один, никого нет рядом.

И луны – давно нет. Серый купол неба наливается светом. Понемногу становятся прозрачными густые тени в лесу.