Александр Афанасьев - Исток зла

— Вон он! Уходит тварь, уходит.

— Ах, б…!

Не совсем соображая, что он делает, сотник оттолкнул Певцова, щелкнул замком люка, откинул его вперед, полез наверх.

— Держи ровнее. Держи!!!

Рукоятки «ДШК» легли в руку, и только сейчас сотник понял, что ранен.

Где он, гаденыш?!

Те, кто прикрывал перевозку, сделали одну ошибку, одну, но смертельную. Видимо, они рассчитывали максимум на попытку задержания дорожной полицией, но не казаками. Старый «Бенц» прикрывал фуру, те, кто находился в нем, готовы были стрелять. И когда груз попытались задержать казаки, они обстреляли их, даже не задумываясь о том, что может сделать с ними пулемет «ДШК» на крыше казачьего внедорожника. Возможно, они решили, что казаки не рискнут стрелять из «ДШК» прямо посреди оживленной трассы Краков — Варшава. Но сотнику до этих до всех раскладов было глубоко… всё равно.

«ДШК» бабахнул короткой очередью, боль отдалась в руке так, что в глазах потемнело — и старый черный «Бенц», пробитый насквозь крупнокалиберными пулями, мгновенно потерял управление. Кто-то, высунувшись из окна с автоматом, целился в казаков, но не удержался, вылетел на трассу, закувыркался по ней, и колеса еще одной тормозящей фуры проехались по нему, превратив в мясную лепешку.

Со всех сторон засигналили, изумленные поляки тормозили там же, где и ехали, машины стукались одна об другую…

«Егерь» принял резко влево, разорванный пулями, дымящийся «Бенц» пронесло мимо. «МАН» хоть медленно, но уходил вперед.

Вот падла!..

Прицелившись — справа был лес, не должно никого задеть, — сотник дал короткую очередь, целясь перед кабиной. Один трассер — по виду, как метеор, размером где-то с кулак — и мчащийся с огромной скоростью. «МАН» вильнул влево, чуть не вылетев в кювет, и…

Начал тормозить…

Через несколько секунд к остановившейся фуре подлетел и «Егерь», Чебак дал по тормозам так, что всех, и сотника в том числе, бросило вперед.

— Ах ты, гад!

Полезший из кабины пан контрабандист с ходу огреб по сопатке так, что его отбросило на кабину. Подбежавший Чебак добавил сапогом в пах так, что бедного водилу согнуло пополам…

— А… За что… панове… не бийте…

— Козел! Уйти хотел!

— Отставить! Отставить, мать ваша курица!

Казаки сунули скрючившемуся у кабины водителю еще пару раз и нехотя отошли…

— Господин сотник, вы ранены…

Прилетело двоим — самому Чебаку отрикошетило от бронника, висящего на окне. В рубашке родился — пуля прошла удивительным образом, чиркнула по плечу и проделала длинную кровавую борозду на щеке. Сотнику попало в руку и в бок, в руку — царапина, пуля в боку засела неглубоко, но было больно. Бок защищал кевлар, автоматная пуля пробила его, но вошла чуть-чуть.

Перевязались… Где-то уже выла сирена…

— Певцов — ты эту беду здоровую сумеешь вести?

— Чего ж хитрого?

— Тогда за руль. А этого — к нам в багажник и связать. Двигаем в расположение…

Дорогу перекрыли примерно в двух километрах дальше, соваться на место боя не рискнули. Поставили поперек дороги фугу, заняли позиции за ней. Полициянты, но с автоматами, здесь полициянты несут службу с боевым оружием…

— Стой… — негромко проронил Велехов…

Поправил на плече автомат, неспешно открыл дверь.

— Руки до горы! — громыхнуло металлом над трассой. — Руки вверх! Бросить оружие! Стреляем на поражение!

Казак неспешно пошел вперед.

— Старший кто?! — крикнул он, подойдя поближе.

— Бросить оружие! Лечь, лицом вниз!

А ху-ху не хо-хо?

— Сотник Велехов, казачьи войска Российской империи! Донское казачье войско! Нахожусь при исполнении! Старшему выйти ко мне!

За машинами началось какое-то шевеление, видимо, паны полициянты никак не могли решить, кому идти. Наконец, один из них вышел, нервно поправляя неловко висящий на боку автомат.

— Ты автомат-то не замай… — ласково сказал ему сотник, — а то у меня нервы не железные.

— Прошу сдать оружие и проследовать до выяснения! — полициянт выдал заученную фразу.

— О как! Аж прóшу. А не прошý. А ты кто таков, панове, чтобы тебе казак оружие сдавал? Обзовись хоть.

— Исправник Вотыла. Прошу сдать оружие и проследовать.

— Исправник. Ну, так вот… исправник. Я сотник Велехов, прикомандирован к штабу Висленского военного округа, выполняю особое задание. Задерживать нас вы не имеете права. Приказываю немедленно освободить дорогу.

— Вы не имеете никакого права действовать на нашей территории, пан казак! Тем более на дороге, это наша зона ответственности.

— Ты совсем глухой, исправник?! Мы выполняем особое задание штаба округа! И тебе мы ни отчитываться, ни тем более оружие сдавать — не обязаны. Приказываю освободить дорогу.

— По правилам, мы обязаны вас препроводить до выяснения.

— А ты свяжись со штабом округа. Спроси генерала Тадеуша Комаровского, командующего. И объясни ему всё это. Давай, только быстро. Мы и так из графика выбились. А я пока в машине посижу, подожду — как свяжешься, доложишь, что там граф Комаровский тебе скажет. Если он соизволит с тобой гутарить.

Сотник рисковал. Но рисковал оправданно. Он уже знал немного поляков и знал, что никто не осмелится связываться со штабом округа. Даже запрос на подтверждение полномочий будет расценен генералом Комаровским, польским аристократом с его обычным гонором, как личное оскорбление. Поляки были такие.

Через несколько минут дорогу разблокировали, и их пропустили…

— Ну? Пан Вацлав? Мабуть сам скажешь, что в машине?

— Всё равно прознаете… — мрачно процедил поляк.

— То есть так. Прознаем обязательно.

— На машине таможенные пломбы. Вы имеете право их вскрывать только в присутствии представителя Таможенного корпуса.

— Сообщили. Да вот незадача — нету на месте представителя Таможенного корпуса. А у меня есть мысль, что машина сия — заминирована. И представляет опасность для всех здесь находящихся. Потому я и имею право ее вскрыть с обязательным последующим уведомлением Таможенного корпуса. Письменным. Так, пан сотник?

— Точно так, пан подъесаул.

— Вот и добре. Огнев, вскрывай давай.

— Есть!

Хорунжий Огнев навалился на ломик, и проволока, на которую была наложена таможенная пломба, треснула, уступая грубой силе.

— Вот так… Открывайте. Осторожнее…

— Ни хрена себе…

Снизу доверху стояли большие картонные коробки без каких-либо обозначений на них. Казаки уже знали, что в них возят.

— Велехов. Ты взял — глянь.

Сотник, уже пришедший в себя и отхлебнувший для снятия стресса стакан горилки, взял коробку, ножом аккуратно вспорол клейкую ленту, скрепляющую ее половинки.