Александр Афанасьев - Исток зла

Ничего не скажешь, подходящая тема для внеклассного факультатива на факультете химии!

— Да, конечно… — милостиво кивнула дама.

— Тогда прошу…

Леди Алисия рассказывала талантливо, не придерешься, и она отлично владела как русским, так и польским. Свободно переходя с одного языка на другой, умело подбирая аналогии, которые можно подобрать, только если знаешь язык в совершенстве. Граф Ежи слушал ее вполуха, но запоминал, откладывал для себя аргументы и грешным делом вспоминал про себя другую пани — пани Марию, которая вела у них риторику. Для них, пацанов, пани Мария была недостижимым идеалом женского совершенства, и они не пропускали ни единой ее лекции по риторике, а потом еще и спрашивали, что можно почитать по этой теме факультативно. Конечно, эта леди… непонятно откуда, хотя нет, как раз очень даже хорошо понятно, пани Марии даже в подметки не годилась.

А всё-таки интересно будет ее проучить. Хотя бы на глазах Елены.

Леди Алисия вещала убедительно — это если не вдумываться в смысл. Прежде всего дикостью было то, что подданная (не гражданка, а подданная) Ее Величества столь вдохновенно вещает о некоей демократии. Можно много говорить про демократию, но власть монарха есть власть монарха, и какими бы ширмами она ни обставлялась, всё равно это единоличная и несменяемая власть. Британская монархия была уникальна тем, что в Соединенном королевстве создалась не существующая ни в одной другой монархии система сдержек и противовесов, и власть «конституционного монарха» была скорее тайной, нежели явной. В Российской империи монарх правил открыто, не имея обязанности с кем-то советоваться или делиться полномочиями иначе, как по собственному выбору, но он же единолично и отвечал за то, что происходило в стране. Единоличная власть позволяла быстро и оперативно принимать решения, длительная, с самого детства, подготовка Наследника Престола к принятию Короны делала эти решения осмысленными и опирающимися на нужные знания, а осознание своей ответственности делало эти решения осторожными и взвешенными. В Британии вроде бы всё то же самое — монарх, аристократия со своими закрытыми и полузакрытыми учеными заведениями, тайные фонды, институты — один Королевский институт международных отношений, известный рассадник разной заразы, чего стоит. Не было только ответственности — вся ответственность ложилась на Парламент и Кабинет министров, оболваненные подданные ходили на выборы и считали, что, голосуя за ту или иную партию, они чего-то решают, хотя на самом деле они не решали ровным счетом ничего [81] Выборы и в самом деле ничего не решают, даже в трижды демократических государствах, которые смеют учить других демократии. Возьмем наш мир. Сравните — что говорил Обама в начале своей предвыборной кампании и что он говорит и делает теперь. Разительная разница! Это показывает, что в империи преемственность курса настолько важна, что никакая смена власти не может ее поколебать. …

Если повнимательнее разобраться в этих велеречивых сентенциях, то их можно было свести к нескольким основным утверждениям, повторяющимся в разных вариациях.

Демократия — это высшая форма политической власти (при этом без раскрытия, а что, собственно, понимается под словом «демократия»).

Волей народа можно все изменить (опять-таки — не раскрывается, что именно).

Насилием ничего не решить, имеет смысл только ненасильственное сопротивление, потому что, применяя против режима насилие, вы дискредитируете себя и становитесь на одну доску с ним.

В процессе изменений имеет смысл обращаться к опыту соседей, прислушиваться к их рекомендациям (великолепно!), впитывать их опыт (понятие «соседи» опять-таки не раскрывается).

При этом у графа Ежи появилось настойчивое ощущение, что вокруг какой-то другой, непонятный ему народ, и общаются они скорее невербально, чем вербально. Вот сейчас — всё сказанное агитаторшей можно было уместить в краткую пятиминутную речь, если убрать повторы одного и того же в различных вариациях. А смысла в этой речи не было вовсе, поскольку из нее невозможно было понять, а что же всё-таки нужно делать и к чему конкретно это приведет. Не было никакой конкретики, кроме туманного «влиться в семью наций» и «стать наконец народом». Тем не менее по виду все вокруг были довольны услышанным и что-то из этой речи вынесли. Решительно непонятно — что [82] Автор слышал подобные речи в нашем мире, это был киевский Майдан. Если взять речи тогдашних лидеров и внимательно проанализировать их, то приходишь просто в ужас. Ющенко, стоя на трибуне, кричит: «Мы нация!» — и все вокруг визжат в экстазе. Как будто нацией собравшиеся стали только сейчас, а до этого не были, как будто это указывает путь, куда надо идти, и решает хотя бы одну из стоящих перед людьми и перед страной проблем. .

Когда отгремели восторженные отзывы и из уст пана Ковальчека прозвучало сакраментальное «Вопросы, прошу» — при этом он опасливо посмотрел на графа, тот поднял руку.

— Разрешите?

Британка поощрительно улыбнулась ему.

— Леди Алисия, а не могли бы вы поточнее сказать, что именно вы собрались менять?

Продолжая улыбаться (как нервный тик не начнется от такой улыбки), британка переспросила:

— А разве я не рассказала об этом?

— Рассказали. Но я здесь в первый раз и немного не понял сути.

— Хорошо. Мы прежде всего говорим о Польше, как о народе с европейской историей, некогда оказывавшем влияние на политику в мировом масштабе, а теперь пребывающем в некоей пассивной роли. Мы должны изменить именно это, поляки должны пробудиться и возвысить свой голос, они должны войти в семью народов на равных правах.

— А вы считаете, что сейчас они не входят в семью народов на равных правах? И что такое, кстати, семья народов? Я слышал, что так иногда называется Британское содружество наций.

Англичанка бросила взгляд на пана Ковальчека, быстрый и недобрый.

— Да… — начала она, — так нас иногда называют.

— Позвольте… — моментально перебил граф Ежи, — то есть вы считаете, что Польша должна войти в Британское содружество наций?

— О нет… конечно, нет, мы говорим о другом содружестве наций, в мировом масштабе. Вы знаете о существовании Лиги Наций?

— Да, знаю, и мне кое-что напоминает эта организация. Речь Посполитая была разделена как раз по решению мирового сообщества в том виде, в каком оно тогда существовало. Большую часть моей страны отдали Российской империи, потому что боялись ее. Какие-то части получила Австро-Венгрия и даже Пруссия. Речь не идет о завоевании Речи Посполитой, речь идет именно о ее разделе по согласованному решению участников мировой геополитической игры.