Владимир Контровский - Холодная нефть с горячим запахом крови

Среди генералов прошёл лёгкий шорох удивления — такого они никак не ожидали.

— И что они вам сказали? — негромко произнёс Фридрих Зейдлиц.

— United Mankind, — проговорил гроссер курфюрст с торжеством в голосе, — не только не возражает против нашего "натиска на восток", но и обещает нам поддержку, если острие нашего удара будет направлено против бывшей России. В этом мире ничего не изменилось, господа, — все старые симпатии и антипатии остались прежними. И глобы заинтересованы в нашем выходе к берегам Ледовитого океана — надеюсь, вы понимаете, почему.

— Арктическая нефть…

— Именно. Нефть — она самая. Ради этой нефти глобы готовы простить нам все наши старые грехи вроде национализации предприятий со смешанным капиталом и экспроприации арсеналов НАТО. Во Второй Мировой Америка воевала против нас, а теперь United Mankind станет нашим союзником или по крайней мере будет придерживаться по отношению к нам очень дружественного нейтралитета. Они даже готовы посмотреть сквозь пальцы на то, что мы захватим Плоешти — нашим танкам и самолётам требуется горючее, энергоисточники для них на основе "волшебных мельниц" пока что в стадии разработки. Это аванс, и неплохой, — Железнобокий откинулся на спинку кресла, довольный произведённым эффектом.

Настроение военачальников действительно изменилось — они поняли, что руки у них развязаны. Разговор пошёл предметный — утонялись сроки и состав армейских групп "Норд" и "Зюйд", имевшей целью захват румынских нефтяных полей. Шарнхорст слушал, время от времени вставляя свои замечания. Главное было решено.

…Уходившая гроза разрядилась запоздалой молнией-зарницей, и Генрих, стоявший у высокого стрельчатого окна, увидел внизу во дворе замка призрачные силуэты "леопардов", на миг высвеченные небесной фотовспышкой. Танки стояли в ряд, и их длинные орудийные стволы напомнили Железнобокому выставленные вперёд рыцарские копья.

Зарница погасла. Гроссер курфюрст повернулся и посмотрел на портрет Бисмарка. На лице "железного канцлера" танцевали огненные блики, отбрасываемые стенными факелами, и Генриху фон Шарнхорсту, властителю Объединённых Тевтонских Земель, показалось, что "старик Отто" одобрительно улыбается.

— Сведения точные? — владетель Питерского княжества внимательно посмотрел на человека со знаком гильдии вольных торговцев.

— Сведения точные, князь, — ответил тот с еле заметным прибалтийским акцентом. — Война — дело решённое. Не позднее сентября Генрих Железнобокий вторгнется в польские земли и пойдёт дальше, пока не выйдет к границам твоего удела. У тебя ещё есть время подготовиться к встрече дорогого гостя, но времени этого мало — меньше, чем хотелось бы.

— Спасибо, Арвид. Ты получишь награду.

— Дело не в награде, князь Владислав. Я очень хорошо знаю, что принесут тевтоны на земли ливов и эстов — я всегда любил историю.

— Спасибо, — повторил князь.

Оставшись один, он посмотрел в окно, за которым видна была серая гладь Финского залива и туманные контуры Кронштадта, а потом сел за рабочий стол и задумался, слегка прикрыв глаза.

"Надо собирать военный совет, — думал князь, — будем решать, что делать, и как. Но сначала я должен решить сам. Это раньше любители вкусно есть и сладко спать рвались к властным постам, где не надо было ни за что отвечать, и где можно было только жировать, презрительно поглядывая на тех, кто не сумел пробраться на тёпленькое местечко, а теперь времена изменились. За право властвовать нынче надо платить дорогой ценой — бывает, что и самой жизнью. Тяжела ты, шапка Мономаха, — ты запросто можешь сломать шею тому, кто рискнёт тебя надеть. Средневековье как оно есть, во весь рост…".

О Генрихе-тевтонце питерский князь знал достаточно, чтобы понять: недооценивать такого противника крайне опрометчиво. Отрывочных сведений о происходящем в Европе было вполне достаточно для оценки степени угрозы, исходящей от агрессивного властителя Объединённых Тевтонских Земель, имевшего сильную, боеспособную и мобильную армию.

Владислав знал: вооружённые силы его княжества по всем статьям уступают военной мощи Генриха фон Шарнхорста, объединителя Германии, и в оставшееся время изменить это положение не представлялось возможным — армию, хотя бы не уступающую тевтонской, не создать за считанные месяцы. Новое средневековье всё-таки отличалось от средневековья старого, где воевали мечами да копьями, выкованными в деревенских кузницах. Основные заводы Питера продолжали работать, пережив Обвал и смутное время раннего постобвала, однако высокотехнологичное оружие двадцать первого века являлось продуктом совместных усилий множества предприятий огромной страны — страны, которая называлась Россия, и которой больше не было. Каждое княжество, урвав при распаде Российской Федерации часть её наследства, жило в основном старыми запасами, и в первую очередь это касалось оружия: танков, самолётов и боевых кораблей. Ценою невероятных усилий и хитроумных ухищрений удавалось поддерживать в боеспособном состоянии имевшуюся боевую технику, но о резком увеличении её количества и качества не могло быть и речи. Вывод был очевиден: против тевтонов питерскому княжеству в одиночку не выстоять — сомнут.

Естественным союзником для Питера была Москва — столица, исторический центр и сердце России, однако на деле кажущаяся простота такого решения оборачивалась немалыми сложностями. Властных амбиций у Василия Тёмного с избытком хватало на дюжину князей: в ответ на осторожные дипломатические прощупывания, предпринятые питерским князем, — мол, неплохо бы сговориться о военно-экономическом союзе, — Василий недвусмысленно заявил, что единственно возможной формой такого союза считает только полное подчинение Питера Москве и вхождение питерского княжества в состав единой московской державы, ибо Москва есть правопреемница, наследница, и прочая, и прочая. Сильно подосадовал тогда князь Владислав на недальновидность своих предшественников, согласившихся на вывоз в Москву имевшихся в их распоряжении ядерных боеголовок и даже передавших московитам подробную информацию об "открытии века", сделанном в Питере, — о "драконьей голове" Александра Свиридова, перевернувшей мир. Владей сейчас князь Владислав этим открытием единолично, разговор с Москвой пошёл бы совсем иной. Кто сказал, что новое собирание русских земель должно идти вокруг Москвы? Петербург тоже был столицей и резиденцией императоров российских! Властных амбиций у Владислава Балтийского было не меньше, чем у Василия Тёмного, хотя питерский князь не любил признаваться в этом даже самому себе…

Не время сожалеть о неосуществлённом, одернул себя питерский князь, и не время предаваться мечтам о величии: если до берегов Невы дойдут тевтонские танки, впору будет думать о вещах гораздо более прозаических — например, куда бежать, и где спасаться. А что касается союзников — на Москве свет клином не сошёлся, есть и ещё кое-кто, и этот кое-кто кое-чем обязан ему, питерскому князю Владиславу.