Александр Афанасьев - Час героев

Боевики вошли в город, когда уже стемнело, со стороны Левбердона, переправившись через мост. «УАЗ», включивший на подъезде к городу мигалку, и «КамАЗы» с локальным бронированием и военными номерами. Ростов-на-Дону был давно уже прифронтовым городом, такие колонны никого и никак не удивляли, на руках у населения было много оружия, на улицах – патрули, казачьи, организаций беженцев, полиции. При прочих равных, дивизионный генерал Шамиль Басаев не рискнул бы соваться в разворошенное осиное гнездо, русские изменились, и изменились сильно, – но и они изменились. В головном «УАЗе» ехал Баса Дикуев, парнишка, который родился уже за границей, в изгнании, окончил университет и встал на джихад против Русни. В руках у него был современный ноутбук, присоединенный к модулю спутниковой связи армейского образца, он стоил вдвое дороже, чем тот «УАЗ», на котором он ехал. Он получал данные в реальном режиме времени с американского спутника слежения, выделенного специально для этой цели и висящего на геостационаре как раз над Ростовом. Наверное, это был первый случай, когда террористическая группа была оснащена такого качества оборудованием, позволяющим просматривать окружающую местность и избегать контактов с силами безопасности. Да и какая это, к чертям, террористическая группа – самые настоящие диверсанты, завербованные правительством США и работающие на него, получившие от США вооружение и снаряжение, обученные американскими инструкторами. Террористы, работающие на государство, – это уже не совсем террористы.

Баса поработал трекболом, постучал по клавишам «плюс-минус», то увеличивая масштаб, то уменьшая. Нашел что нужно.

– Впереди БТР. Пост. Сворачивай налево.

– Тут знак.

– Сворачивай, тебе говорю!

Водитель пожал плечами, крутанул баранку...

Молодой пацан, одетый в настоящие американские джинсы (маде ин Китай, конечно) и куртку, на спине которой было написано «НАТО – нет!», выглядевший так, как будто выскочил с дискотеки немного перекурить (как вариант – и вмазаться), проводил взглядом колонну, заскочил в ближайший ларек, где торговали пивом, достал сотовый телефон. Набрал номер – несмотря на молодость, он уже имел кое-какой опыт: в его телефоне было полно номеров местных телок, были номера знакомых – а вот номеров тех, кому он помогал – не было. SIM-карты он менял каждый месяц, тоже на всякий случай.

– Пива мне! – сказал он продавцу. – «Донского»...

На прилавок небрежно легла тысячная, пока продавец отсчитывал сдачу – пацан до кого-то дозвонился.

– Але... Колян, ты? Атас, тут черные возбухают! Человек под восемьдесят, может, даже побольше. С дискоча вывалились, датые уже. Ага, к тебе идут. Ага, добро. Щас подтянемся...

Забрав бутылку пива и сдачу, пацан дружески подмигнул продавцу – и тот подмигнул ему в ответ. Дело привычное... теперь не только выходцы из республик Кавказа ходили стаями, русские тоже объединялись. И с тех пор, как кавказцы стали получать ощутимой сдачи – жить стало проще, жить стало веселее и безопаснее, поэтому все русские люди относились с одобрением к таким вот «дружинам бдительности». Продавец и подумать не мог, что Колян – это майор внутренних войск в отставке, а человек восемьдесят – это вооруженное до зубов бандформирование, выдвигающееся к центру города. Если что-то хочешь спрятать – положи на самое видное место. И если бы даже кто-то прослушивал сотовую связь в Ростове (что вполне возможно для Агентства национальной безопасности США) – вряд ли бы кто-то смог расшифровать действительный смысл этого сообщения. Даже просто перевести его – и то требовалось время...

На том конце сети майор внутренних войск в отставке Пилипенко (вторая Чечня до упора), получив сообщение от своего агента о продвижении колонны боевиков, быстро набил сообщение, которое внешне ничего не означало, и отправил его по заранее составленному списку. Рациями они решили не пользоваться до самого последнего момента... вообще, этих чеченских шакалов можно было бы в землю вогнать что там, на хуторе, что сейчас в городе – блокировать и расстрелять из «Шмелей». Но дело было в том, что они охотились на куда более крупную дичь, и приходилось играть игру до последнего. Майор был одним из координаторов операции и понимал, что в результате этой игры погибнут люди, русские люди, в том числе и гражданские... не могут не погибнуть. От этой мысли становилось тошно и страшно – но приказ был приказ, и другого способа играть эту игру не было.

В это же самое время семья Щечко – глава семейства Юрий Петрович, его супруга Валерия Ивановна, четырнадцатилетний сын Денис, его младший брат Павел девяти лет от роду, шестилетняя проказница Настя и мать главы семейства Евдокия Ивановна садились за стол на шестнадцатом этаже новенькой «свечки» – шестнадцатиэтажного дома, построенного по программе «жилье для молодых семей». Дом был куплен в ипотечный кредит, взятый в Сбербанке, две трети кредита были уже выплачены. Глава семейства имел собственный маленький бизнес, делал рыболовную снасть и продавал, здесь она пользовалась спросом, Валерия Ивановна работала в банке, недавно ее повысили до старшего кредитного менеджера. Денис учился в школе и был чемпионом города по плаванию, но это был далеко не его предел, его уже приглашали в Москву в школу олимпийского резерва как перспективного пловца-спортсмена. Павел тоже ходил в школу, учился хорошо, Настю воспитывала дома бабушка. В их квартире было два балкона и девяносто квадратных метров площади, в семье было две машины – глава семейства ездил на «Тойоте РАВ-4», Валерия Ивановна – на новеньком «Форд Фокус Универсал». Кроме этой квартиры, у них была еще квартира Евдокии Ивановны в старом доме, которую они сдавали, и дача на Левбердоне, левом берегу Дона. Они не поддерживали никакие экстремистские течения, с неодобрением относились к дракам русской молодежи с кавказцами, с неодобрением относились к тому, что происходит на Украине, и глава семейства даже прощупывал почву для того, чтобы переехать с неспокойного юга куда-нибудь в глубь России. Это была полноценная, здоровая, нормальная русская семья, и вся ее проблема заключалась в том, что они жили на шестнадцатом последнем этаже, а их квартира была расположена так, что с балкона открывался отличный сектор обстрела. Именно поэтому вся эта семья должна была умереть.

Кажется, Ленин говорил – нельзя жить в обществе и быть свободным от него. Эти слова повторю сейчас я, правда, в несколько другом контексте. Если общество больно, если оно поражено заразой толерантности и неспособно себя защитить от агрессивных чужаков, если на твою страну напали, если рак разъедает ее изнутри – не думай, что это тебя не касается и никогда не коснется. Не думай, что если ты сидишь за компьютером и читаешь, как гости с юга кого-то ограбили, изнасиловали, зарезали, задавили – что это никогда не коснется тебя самого. Коснется – причем самым страшным, жутким образом, и тогда, когда ты не будешь этого ожидать.