Юрий Козловский - Код Золотой книги

– Согласен, – ответил им Радзивилл. – Ничего не следует слепо принимать на веру. Поэтому идите обедать, а потом я вам кое-что продемонстрирую.

После обеда командир повел нас на первый этаж, где свернул под парадную лестницу. Я готов был поклясться, что раньше там не было ничего, кроме подлестничного пространства, но теперь вдруг оказалось, что ступеньки продолжаются и ведут вниз. Но уже не покрытые красно-зеленой ковровой дорожкой, а простые, бетонные, местами выщербленные, как в простой хрущевской пятиэтажке.

Лестница уходила далеко вниз. Сначала я пытался считать пролеты, но вскоре стал сбиваться со счета. А потом и вовсе бросил это занятие, потому что с каждым шагом чувствовал себя все хуже. Сердце колотилось как сумасшедшее, в ушах появился усиливающийся с каждой минутой звон. Наконец спуск кончился, и мы оказались перед массивной металлической дверью, тускло отсвечивавшей в свете слабой электрической лампочки.

– А дверь-то серебряная! – шепнул мне на ухо Боря.

И оказался прав. Удивительно, как командир смог расслышать его шепот, но это ему удалось.

– Правильно, – сказал он. – Дверь действительно сделана из серебра, как и стены этого помещения. Серебро – единственный материал, способный остановить то существо, которое мы там содержим. Но, прежде чем мы войдем туда, скажите мне, как вы себя сейчас чувствуете?

– Я, например, чувствую себя обманутым! – угрюмо ответил Боря.

– То есть? – удивленно спросил командир.

– Вы ведь обещали, что мы никогда ничем не будем болеть, – пояснил Кацнельсон, растирая виски, – а сейчас у меня состояние – вот-вот в обморок упаду.

Мы одобрительно загудели, потому что Боря очень точно сформулировал общую мысль.

– А это не болезнь! – заявил командир. – Такое состояние всегда будет возникать у вас при встрече с врагом. Там, за дверью, мы держим тварь, которую удалось захватить в неповрежденном виде, вместе с человеком, душой которого она овладела. А то, что вы сейчас испытываете… Как ни странно, болезненные ощущения при близости врага испытываем только мы, прошедшие коррекцию работники Службы. Среди обыкновенных людей он может оставаться сколько угодно, и никто ничего не почувствует. Неизбежные, так сказать, издержки профессии. Приходится терпеть, иначе как бы мы различали врага? Этого мы держим здесь в качестве учебного пособия, чтобы вы научились сопротивляться ему. Посмотрите на меня, я не испытываю почти никаких болезненных ощущений. Но сразу скажу, это результат многолетних тренировок. Когда-нибудь добьетесь этого и вы, но до тех пор каждая встреча с врагом будет доставлять вам страдания. Мало того, когда вы выйдете за стены Школы и окажетесь в гуще людей, года два вас будет преследовать постоянное недомогание. Это оттого, что враг, распространившись по всей Земле, старается внедриться в каждого человека. Пусть по чуть-чуть, малыми дозами, но… Почти у каждого человека в душе находится для него малый уголок, и враг окружает нас со всех сторон, подобно некоей эманации зла. Потом, конечно, вы адаптируетесь и перестанете это ощущать. Но не сразу. Готовы вы к этому?

Что мы могли ответить? Сказав «нет», я навсегда перестал бы себя уважать…

Тем временем командир распахнул дверь, оказавшуюся толщиной сантиметров в тридцать, и мы вошли в обширный тамбур, отделенный от основного помещения массивной серебряной решеткой. Командир щелкнул выключателем, и в помещении загорелся яркий свет. За решеткой мы увидели что-то похожее на тюремную камеру, с кроватью, табуретом, небольшим столом, унитазом и душем в углу. На кровати, заложив руки за голову, лежал человек в синем тренировочном костюме. Увидев нас, он сел и бросил на нас быстрый взгляд, в котором мелькнула такая ненависть, что меня даже передернуло. Сердце забилось еще чаще, звон в ушах усилился, и ко всему этому добавилась сверлящая боль в висках.

– Опять привел своих придурков? – презрительно спросил он у Радзивилла. – Так давай, запускай их сюда, я поимею их всех по очереди!

В ярком свете установленного над кроватью светильника человек за решеткой выглядел совсем не опасным. Маленький, тщедушный, с непропорционально большой головой, он мог бы вызвать жалость, если бы не предупреждение командира.

– Не обращайте внимания на его болтовню, – равнодушно произнес Радзивилл. – Ему очень хочется разозлить нас, чтобы вам стало еще хуже. А теперь представьте себе, что даете ему хорошего пинка. Сразу станет легче. Проверено. Еще легче станет, если сможете представить его смешным. Этого он совсем уж не выносит.

Как я ни пытался, но посмеяться над врагом в тот день не удалось. А вот мысленную затрещину я влепил ему довольно увесистую. И в тот же момент все мое тело от копчика до затылка пронзил резкий болевой укол, отчего я едва не свалился на пол. А мужичок за решеткой схватился за голову и разразился таким заковыристым матом, какого мне еще не приходилось слышать.

– Знаете, кем этот сморчок был в жизни? – произнес командир, ничуть не смущаясь. – Грабителем и убийцей. На его счету четыре убийства с особой жестокостью, в том числе двоих малолетних детей. Это только то, что удалось доказать на суде. Враг завладел им в камере смертников, где он дожидался расстрела. Твари удалось захватить сознание охранника в коридоре, тот выпустил его из камеры и в награду тут же лишился жизни. По дороге этот фрукт убил еще троих и уже почти вышел на свободу, но мы успели вовремя. Как раз к этому времени командование решило, что Службе нужен в качестве экспоната живой враг, и была приготовлена специальная серебряная ловушка. Так время от времени делают все отделения Службы. Случилось это еще в тридцатые годы, и все это время тварь сидит вот тут, в клетке.

– Как? – не поверили мы. Головастый урод выглядел лет на тридцать, не больше.

– А вот так! Враг поддерживает доставшееся ему тело в неизменном состоянии. Похоже, он все еще надеется сбежать отсюда. В любом другом месте он давно покончил бы с собой и вышел на свободу, оборвав жизнь тела-вместилища. Но если тело умрет здесь, то он зачахнет, превратившись в безмозглый сгусток неосязаемой тьмы, неспособный вырваться из серебряной клетки. А так у него остается хоть какая-то надежда. Правильно говорю? – Последние слова командира были адресованы врагу.

Услышав это, человек за решеткой вскочил с кровати, зарычал, и вдруг его руки стали вытягиваться в нашу сторону, достигнув неимоверной длины. Одновременно с этим на пальцах выросли огромные загнутые когти, острые, как ножи. Я невольно отшатнулся назад.

– Не бойтесь! – подбодрил нас командир. – Любит он новичков пугать. Но все это не больше чем обыкновенный гипноз. Со временем вы научитесь отличать внушенную картину от реальной. Но ладно, на сегодня достаточно. Пусть тварь развлекается здесь в одиночестве, а мы поднимемся в класс.