Юрий Козловский - Код Золотой книги

Мы с Борей заранее договорились, что не будем давить на собеседника, пока не заметим неискренности с его стороны.

– Я попытаюсь ответить, – произнес Нечипоренко с едва уловимым оттенком скепсиса в голосе, но желания обмануть нас я пока не заметил. – Хотя это очень сложный, узкоспециальный вопрос. Чтобы разобраться в нем, нужна соответствующая подготовка…

– А вы попробуйте упростить, насколько это возможно, – предложил я. – Представьте, будто даете интервью корреспонденту популярного журнала.

– Хорошо, я попробую, – ответил он, одобрительно посмотрев на меня. Во всяком случае, мне так показалось. – Хотя не знаю, имею ли право рассказывать вам об этом.

Значит, придется давить, подумал я. А ведь не хотелось…

– Но, впрочем, и скрывать я это не хочу, – казалось, Нечипоренко прочитал мои мысли. – Просто очень уж грязное дело…

– Если вопрос в секретности, – подбодрил я его, – то у нас есть кое-какие допуски.

– Плевать я хотел на эти секреты! – с неожиданной горячностью чуть ли не выкрикнул ученый, что совсем не вязалось с его величественным обликом. – Надоело! Даже мои работы по передаче наследственных качеств и те засекретили! Впрочем, это к делу не относится…

– Не буду спорить. – Я попытался как можно мягче вернуть разговор к интересующей нас теме. – Но вы сами ограничили время встречи.

– Да, извините, – успокоился он. – Просто накипело. А что насчет Назарова… Он занимается, то есть занимался разработкой метода борьбы с раком при помощи введенных в организм искусственно созданных миниатюрных роботов…

– Нанотехнологии? – спросил я, чем снова вызвал неожиданно гневную реакцию ученого.

– Ненавижу это слово! – воскликнул он. – Девяносто девять человек из ста, занимающихся тем, что они называют нанотехнологиями, получающих на их разработку огромные деньги, не смогут объяснить вам, что это такое. И меньше всего их заботит, к чему могут привести эти исследования.

– А оставшийся процент? – спросил Боря.

– Это особый случай, – ответил Нечипоренко. – Для сравнения могу сказать: некоторые из физиков, создавших атомную бомбу, предполагали, что ее взрыв может положить начало неуправляемой цепной ядерной реакции всего вещества на земле. Но даже не подумали остановить испытания. Потом они говорили – какая великолепная физика! Мир стоял на пороге уничтожения, а их ничего не интересовало, кроме физики!

Если так будет продолжаться дальше, понял я, то за отведенное время мы с Борей ничего не узнаем.

– Это имеет отношение к нашему случаю? – спросил я.

– Самое прямое! – Горячность куда-то ушла, и перед нами снова был прежний величественный профессор. – В тех, кто заказал Назарову эти исследования, не осталось ничего человеческого. Они хотят лишить нас будущего! Назаров понял это, но уже поздно…

– А он ничего не упоминал о заказчиках? – невзначай спросил я и чуть-чуть нажал на профессора. Ровно настолько, чтобы ему не хотелось что-то скрывать от нас. Если бы я знал, что из этого получится!

– Молодые люди! – Лицо ученого изменилось, будто он натянул официальную маску. – Спецслужбы какой страны вы представляете? России? Украины? Или какой-нибудь еще? Будьте так любезны, покажите ваши документы.

– Пожалуйста! – не стал возражать я и протянул ему свои водительские права, вместо которых он должен был увидеть удостоверение следователя Харьковского УВД.

– Вы издеваетесь? – вдруг спросил Нечипоренко. – Не пытайтесь меня гипнотизировать, я умею делать это не хуже вас!

Я бросил быстрый взгляд на Борю и увидел на его лице растерянность, чего за ним никогда не водилось. В это время раздалась бодрая мелодия футбольного марша. Это подал голос мой мобильник. Звонил Павел.

– Простите, – попросил я Григория Ивановича и нажал кнопку ответа. Павел, Мишка и Митя-Мустафа вели наблюдение за подходами к зданию и имели приказ звонить только в самом крайнем случае.

– Володя! – услышал я из трубки встревоженный голос Павла. – Здание окружают спецназовцы. Их слишком много, целых три автобуса, мы ничего не сможем сделать…

Что-то зазвенело, и из большого окна на пол посыпались осколки стекла. От головы Нечипоренко во все стороны разлетелись темно-красные брызги, и он грузно осел на пол.

– Володя, они вошли в здание! Вы не успеете… – кричал в трубку Павел.

Распахнулась дверь, и кабинет наполнился одетыми в черную форму вооруженными людьми в закрывающих лица масках. Из моей руки моментально выбили телефон.

– На пол! На пол ложись! – крики перемежались густым матом. – Руки за голову, б…! Лежать! Лежать!

Против такого количества людей с автоматами мы были бессильны, поэтому послушно улеглись на пол.

– Шо, москалику, дойгрався? – услышал я издевательский голос. – Мало тоби своей кацапщини, так приихав к нам воду мутить?

Что-то холодное уперлось мне в затылок, а ладонь левой руки, которую я не успел заложить за голову, оказалась придавленной к полу огромным ботинком. Это было больно.

– Эх, как бы я тоби зараз башку разнес! – услышал я мечтательный голос.

По интонации я понял, что спецназовец на самом деле с удовольствием разрядил бы мне в голову рожок автомата. Но это было не главное. По ломящей боли в висках я определил близкое присутствие врага…

– Ну что же, начнем сначала. Фамилия?

– Кубанский.

– Имя, отчество?

– Владимир Николаевич.

– Гражданство?

– Гражданин России.

– С какой целью проникли на территорию Украины?

– Коммерция. И не проник, а приехал вполне легально.

Из-за направленного мне в глаза слепящего света я ничего не видел. Но, наверное, следователь подал знак стоявшему за моей спиной человеку, и тот хлестко ударил меня по затылку. Не опасно, но больно. И очень обидно. Я не привык, чтобы меня били.

– Повторяю вопрос. Зачем вы приехали в Украину?

– Я же сказал!

Еще один удар.

Похоже, следователь ожидал от меня слов возмущения, может быть, даже истерики, но не дождался.

– Так будет продолжаться, пока вы не скажете правду! – предупредил он, сам начиная терять равновесие.

– Что вы хотите услышать?

– Я же сказал – правду.

– А я что говорю, по-вашему?

Если бы мои сведенные за спинкой стула руки не были скованы наручниками, от следующего удара я свалился бы на пол. Он был нанесен не кулаком, а открытой ладонью, но с такой сноровкой, что перед глазами вспыхнул ослепительный свет, а в голове загудел огромный колокол. Стоявший за моей спиной был мастером своего дела. А вся обстановка комнаты для допросов, как и сам допрос, выглядела дурной пародией на разоблачительные фильмы об НКВД тридцатых годов. Задаваемые не то в седьмой, не то в десятый раз одни и те же вопросы. Направленный в лицо слепящий свет настольной лампы, костолом за спиной, следователь, которому некуда спешить. Но погоди, дай разобраться в ситуации, куда денется твое равнодушие…