Юрий Козловский - Код Золотой книги

– К чему это ты ведешь? – нетерпеливо спросил Мишка.

– Не перебивай! – оборвал я его. – Так вот, Семен стал бояться, как бы Васька вместе с ребятами не влип в какую-нибудь дурную историю. Но нет, поступил в институт в Симферополе, закончил. Вернулся домой, открыл свое дело, кое-какую денежку заработал. Но это не главное. Когда Васька учился в институте, он серьезно занялся спелеологией и облазил чуть ли не все пещеры Крыма, а ведь их на полуострове немерено. Именно поэтому мы и едем к Полубояринову. Понимаете, если нас начнут серьезно искать, то могут выйти на него. Но если Васька поможет нам укрыться в пещерах, то черта с два нас там найдут. Правда, я очень надеюсь, что до этого не дойдет. Или кто-то из вас может предложить лучшее место для укрытия?

Все дружно замотали головами.

– Значит, мой вариант самый подходящий, – заключил я и откинулся на спинку сиденья, давая понять, что тема исчерпана. Но не тут-то было.

– Когда, ты говоришь, вы с Семеном последний раз виделись? – Когда Кацнельсон собирается тебя подковырнуть, он почему-то переходит на местечковый говорок, да еще с ехидным таким тоном.

– В девяносто четвертом, – ничего не подозревая, ответил я.

– Сколько тогда Ваське было?

– Пятнадцать…

– Нормально! – рассмеялся Боря. – Приезжает тридцатилетний мужик, Васькин ровесник, и говорит: «Здравствуйте, я Владимир Кубанский! Я тут пятнадцать лет назад спасал вашего сына, прошу любить и жаловать!» А Семен тебе в ответ: «Заходи, гость дорогой! Как ты чудесно сохранился! Ну совсем не изменился за столько лет!»

– Господи, как я мог об этом забыть! – я хлопнул себя по лбу.

– «Штирлиц вышел из туалета, застегивая на ходу ширинку. «Русский!» – подумал Мюллер. Так был разоблачен советский разведчик Максим Максимович Исаев!» – прокомментировал Мишка, пряча улыбку.

Минут двадцать мне понадобилось, чтобы изменить свою внешность. Я бы справился быстрее, но ходовые качества хваленого «Фольксвагена» не шли ни в какое сравнение с мягким ходом оставленных в Харькове «Жигулей». Примерно как армейский табурет против мягкого кресла. Время от времени нас ощутимо потряхивало на неровностях дороги, и пальцы оставляли на лице уродливые вмятины, удаление которых требовало определенного времени. «Вот бы умельцев из Службы да во главу российского автопрома! – подумал я. – Может, и не гонялись бы наши люди за иномарками…»

– Годится? – спросил я, закрыв ноутбук. – Как я вам?

– Неужели и я таким буду? – закатил глаза в деланом ужасе Боря.

– Главное не форма, главное – содержание, – заявил я. – А душа у меня молодая…

…Когда было нужно, Мишка умел соизмерять расстояние со скоростью, и мы въехали в Евпаторию не поздно, но и не рано, а как раз вовремя. Дом Полубояринова стоял недалеко от въезда в город со стороны Симферополя. Это была одна из старых построек, которые, тесно лепясь бок о бок друг к другу, образовывают небольшие, закрытые со всех сторон дворы.

Семен ждал нас, сидя на скамейке у ворот. Когда мы расстались с ним, ему было сорок семь, и я ожидал увидеть если не развалину, то, во всяком случае, человека весьма почтенного возраста. Слава богу, мои опасения не оправдались. Правда, лысина у Семена с маленького пятачка на макушке разрослась на полголовы, а остаток волос изменил цвет с темно-каштанового на светло-серебристый. Зато глаза блестели, как у молодого, двигался он легко, и рукопожатие осталось таким же крепким, как раньше.

Выходящая на улицу стена дома выглядела, как и пятнадцать лет назад. Сложенная из ракушечника и оштукатуренная, без единого окна, как во множестве таких же старых татарских построек. Но когда Семен открыл ворота и мы загнали машину во двор, я не поверил своим глазам. Вместо непритязательных домиков и приземистых сараюшек я увидел великолепно отделанные строения с большими выходящими во двор окнами. Прилепившиеся друг к другу дома окружали двор по периметру. Сам двор, когда-то разделенный штакетником на небольшие палисадники, был освобожден от перегородок и превращен в настоящий райский сад с огромным количеством цветов и альпийской горкой с журчащим водопадом в центре. Под пестрым навесом стоял длинный стол, а рядом был оборудован капитальный кирпичный мангал.

– Как тебе? – Семен с гордостью обвел взглядом это великолепие.

– Ничего не узнаю! – Я не мог скрыть своего восхищения.

– Нравится, значит? Это ведь все наше теперь! Помнишь, я тебе писал, что Васька коммерцией занялся? Так вот, дела у него удачно пошли, он и выкупил все квартиры во дворе. Кучу денег отдал, да сколько еще в ремонт вложить пришлось… Зато видишь что получилось! А внутри еще посмотришь! В каждом номере кондиционер, душ, кухня современная с разной там техникой, и вообще все удобства. От постояльцев отбоя нет. Еще два годика поработаем, и все вложения окупятся.

– Вы не думайте, мы номера оплатим, внакладе не останетесь, – влез в разговор Мишка.

Я видел, что слова эти были сказаны с целью произвести на хозяина хорошее впечатление, но вышло совсем наоборот. Семен бросил на Мишку уничтожающий взгляд и сказал, обращаясь ко мне:

– Володя, передай своему юному другу, что у Семена Полубояринова скорее лопнут от стыда глаза, чем он променяет дружбу на деньги!

– Не обращай на него внимания! – Я постарался как можно мягче нажать на сознание Семена, чтобы сгладить Мишкин ляп, и добавил, издевательски глядя прямо Мишке в глаза: – Что с него возьмешь? Молодой еще, глупый…

Его щеки на глазах изменили цвет, став от стыда за самого себя и мальчишеской злости на меня ярко-пунцовыми. Ответить мне он не мог, а остальные ребята прятали улыбки.

Подувшись для приличия, Семен сменил гнев на милость и сказал, показав на два соседних крыльца:

– Вот этот номер на двоих, а тот – на троих. Располагайтесь, как вам будет удобно, умывайтесь и к столу. Ехали-то всю ночь, проголодались.

– А где Вася? – спросил я.

– Он у меня деловой человек, – с плохо скрытой гордостью ответил Семен. – Для него наша гостиница – так, забава. Но как узнал, что вы приезжаете, сказал – в лепешку расшибусь, а все дела с утра за час-другой переделаю и домой. Так что вот-вот будет.

Мы с Борей заняли двухместный номер – начальство как-никак, а Павел, Митя-Мустафа и провинившийся Мишка – трехместный. Но они ничуть не прогадали, в их апартаментах оказались две жилые комнаты. Боря уступил мне право первым принять душ, чем я с удовольствием воспользовался. Не став ждать, пока он вволю наплещется под прохладной водой, я вышел во двор.

Устроив из бывшего коммунального двора гостиницу, Вася не стал жлобствовать, как делают многие южане, которые сдают курортникам все жилье до последнего метра, а сами ютятся чуть ли не в курятниках. Он капитально отремонтировал родительскую квартиру, прирезал к ней часть соседней, отчего она из двухкомнатной превратилась в трехкомнатную. Отгородил прилегающую к ней часть двора, устроив там уютный зеленый уголок.