Александр Афанасьев - Зло именем твоим

Как говорил Станиславский — не верю!

Город Кандагар после падения просоветского режима стал играть едва ли не роль главного города Афганистана, в отличие от Кабула, все больше и больше терявшего свою власть. Влиятельность того или иного города определяется не в последнюю очередь его торговым оборотом и удобством для дукандоров. А Кабул был неудобен — к нему лежал путь либо через Хайберский проход, через линию фронта между пуштунами и непуштунами, либо через весь Афганистан — и опять-таки минуя Кандагар. На дорогах, где взимали мзду, где откровенно грабили до нитки — все зависело от нужды и степени отмороженности полевого командира, контролирующего ту или иную часть дороги, — и для товарооборота это было как-то… не комильфо. А вот Кандагар…

Кандагар находился на самом юге страны, здесь с одной стороны — дорога из Ирана, от Заболя на Заргани или на Фарах, дальше напрямую, а с другой — дорога из Пакистана, так называемая «американка», дорога, построенная американцами и восстановленная сейчас общими усилиями. Путь — от Карачи, крупнейшего морского порта региона, куда приходят все товары, на высокогорную Кветту и дальше — прямо на Кандагар, причем девять десятых этого пути приходятся на спокойный Пакистан, где не грабят на дорогах. Да и на афганском отрезке пути напасть сложновато — не та местность, все прекрасно видно. Кандагар использовался как крупнейший торговый и логистический центр, здесь товар либо распродавался в розницу, либо мелким оптом, и дальше торговцы везли его сами, принимая на себя все риски. Согласитесь, одно дело — разграбить целый караван и совсем другое — одну старую бурубахайку или даже одного человека, везущего увязанный на спине товар для себя. Овчинка выделки не стоит.

Майор пакистанской разведывательной службы Алим Шариф вместе с группой офицеров армии и разведки находился в Кандагаре уже больше двух лет, их контора скрывалась в Джабадаре, рядом с аэропортом, и называлась максимально неопределенно — исламское бюро. Преимуществом этого места было то, что его как раз не пришлось строить — заняли бывший советский блокпост, укрепленный как крепость, и это место было как раз на основной дороге, по которой шел поток грузов, за спиной были аэропорт и мост. И то и другое надо было охранять — мост дважды пытались взорвать. Гадать, кто — не приходилось, конкуренты из Джелалабада, им не нравилось, что товарный поток пошел другим руслом. А не нравится — и… бронепоезд им навстречу.

Майор Шариф проявил себя настолько хорошо, что командовавший ими здесь полковник Джалим уже дважды отправлял на него благодарности командующему. Прежде всего майор (тогда еще капитан) организовал инициативную группу и, когда здесь был еще полный бардак, стащил со всех окрестностей к зданию будущего поста технику: семь БТР, из них три были на ходу, еще один отремонтировали, в одном восстановили пулемет и использовали как стационарное огневое средство, пять БМП, в том числе две машины второй модели на ходу, с мощными скорострельными тридцатимиллиметровыми пушками, три танка, две БРДМ и несколько автомобилей, которые удалось восстановить все. Моджахеды не умели обращаться со сложной техникой — а его научили этому шурави, он же, в свою очередь, научил пакистанских военных. Так, самостоятельно обеспечив себя тяжелым вооружением, они обезопасили себя, взяли под контроль дорогу и могли решать задачи, которые им ставило государство Пакистан. Более того — наличие нескольких БТР позволило организовать группу сопровождения: полковник Джалим выписал из Пакистана солдат, настоящих солдат, а не бандитов, и они на бронетранспортерах создали группу сопровождения — начали сопровождать колонны из приграничного Шармана, который капитан Шариф хорошо знал, через пустыню в Кандагар. Эти места капитан Шариф знал еще лучше, потому что именно через Кандагар его в свое время забрасывали к душманам, и знание местности помогало ему планировать операции по проводке. Полковник разрешил ему привлечь в отряд нескольких бывших офицеров Народной армии — пакистанцы не были фанатиками, какая разница, кто зарабатывает для них деньги. Сформировав караван в Шармане, они вели его до Кандагара, за это брали немалые деньги — но торговцы их платили, потому что лучше заплатить положенное, известное и переложить цену на товар, чем лишиться по дороге всего товара, возможно, и жизни. Б о льшую часть денег отдавали полковнику, но и им что-то оставалось. Полковник отправлял б о льшую часть из того, что ему доставалось, наверх, в Равалпинди, и им за это были так довольны, что в следующем году собирались произвести в генералы. Таким образом, довольны были все — Шариф, пакистанцы, афганские торговцы, полковник, генералы. Не была довольна только кабульская власть — ей от этого ничего не отстегивалось. Но ее мнение мало кого тут интересовало — руки коротки.

Небольшой караван из трех бронетранспортеров, кустарно усиленного броней «Урала» со спаренным «ДШК» в кузове и двух «Тойот» с «ДШК» остановился на обочине у самого городка Шарман на пакистанской территории. Несколько минут назад они прошли никем не охраняемую границу и теперь достигли места. Рынок — на самой окраине города, скопище автомобилей и морских контейнеров, перегруженное товаром. Когда-то давно это был обычный маленький городок, ничем не примечательный, тут просто останавливались караваны с товарами, чтобы караванщики могли перекусить. Потом в соседнюю страну пришли шурави, и этот город вырос вдвое населением, за счет беженцев, здесь открылись вербовочные пункты всех партий «Альянса семи», здесь же, на окраине, в чистом поле вырос большой базар из старых морских контейнеров — порт-то был совсем недалеко. Потом на какое то время, на два-три года, рынок этот увял, но теперь снова воспрянул, не в последнюю очередь благодаря усилиям его, Алима Шарифа, майора межведомственной разведки Пакистана.

За все прошедшее время Алим Шариф разочаровался в коммунизме и в том, что он несет, — он стал приверженцем теории жесткого порядка, и порядок этот должна была поддерживать армия. Он сильно пожалел о том, что выдал мятеж Таная, правильно тогда поступил рафик Шах Наваз, надо было взять Кабул и всех повесить. Вот Пакистан — как только Бхутто начал разводить демократию, его взяли и повесили, и в стране порядок. А разве людям нужно что-то, кроме порядка, разве им интересна правота тех, кто грызется в Кабуле за власть, как беспородные дворняги грызутся за брошенную в пыль кость? Разве им интересно это, когда в стране упадок и хаос, разве важно — кто тогда прав? Нет, людям просто нужен порядок, и армия должна его обеспечивать. Вот и все.