Александр Афанасьев - Зло именем твоим

— Так точно… сэр! Нас пропустят через воздушное пространство Катара? Или придется делать крюк?

— Пропустят! Там все на ушах стоят из-за этого дерьма! Шевели задницей, сардж!

В рубке были вооруженные турки, но никто из них так и не понял, что сделал капитан Нунан, они не были специалистами по мореплаванию, по судовождению. Они напряженно стояли и смотрели по сторонам, смотрели они и за командой, и за самим капитаном — но понять, что он делает, они не могли.

Вертолет прошел как раз на высоте капитанского мостика в рубке, американцы всегда так делали, обожали летать на предельно малой, ушел дальше, по каравану. У капитала сжалось сердце… американцы не заметили. Его безмолвный призыв о помощи не был услышан.

Что же делать, что…

— Амер, вертолет возвращается! — вдруг крикнул один из бандитов, контролирующий обстановку по правому борту.

Турок, вооруженный привычной турецкому горному стрелку винтовкой «G3» с четырехкратным оптическим прицелом, перебежал вправо, чтобы следить за вертолетом.

Капитан не понял, что произошло — вертолет замедлился, турок что-то крикнул на его родном языке — и тут отрывисто ударили выстрелы, полетело стекло. Тут же к гулким одиночным выстрелам «G3» прибавился раскатистый грохот «калашникова».

На самом деле турок выкрикнул на своем языке грязное ругательство. Он не должен был стрелять — один из боевиков на палубе запаниковал и выстрелил в зависший вертолет из припрятанного на палубе ручного противотанкового гранатомета. В этом и заключалось отличие исламских экстремистов от бывших турецких военнослужащих. Экстремисты в бою не слушали команд, не соблюдали дисциплину, а если кто от этого погиб — он шахид. Увидев, что происходит, и поняв, что американцы их раскрыли, — турок выстрелил по пилоту из своей почти снайперской винтовки и не промахнулся. Тут же окатил вертолет огнем из «калашникова» и второй террорист. Если бы не тот выстрел из «РПГ» — возможно, американцы так ничего бы и не поняли.

— Включить задымление! Всем боевая готовность! — Турок метался по мостику, отдавая команды в рацию. — Курс на караван, полный вперед! Если будет возможно — тарань танкеры!

Это и был запасной план…

Почти на ощупь техник-сержант добрался до надстройки — и тут в надстройке открылся люк. Неизвестный в маске и с автоматом «G3» с удивлением воззрился на американца.

— Амна койим! [85] Грязное турецкое ругательство, обозначает «е…ь тебя!». — изумленно выдохнул он.

Сержант выстрелил ему в лицо, бросился вперед — и прежде чем турки пришли в себя, перекрестил длинной, на весь магазин, автоматной очередью узкий коридор судовой надстройки. Турок был не один — их было трое, и ни один не успел ничего предпринять — все трое нашли свою смерть в этом коридоре, повалившись друг на друга.

— Капрал, сюда! — закричал сержант.

Времени не было — но он заметил, как хорошо, просто-таки отлично вооружены турки. У каждого кроме «G3» со складным прикладом на боку короткоствольный «АКС-74У», превосходное оружие для боя в тесноте судовых надстроек. У третьего вместо «G3» самый настоящий пулемет Калашникова, возможно, даже русский. В Ираке морским спецназовцам удалось раздобыть несколько пулеметов Калашникова русского, болгарского и югославского производства. Все они, как, впрочем, и многое другое из трофеев, применялось в бою. [86] Русское оружие, которое не собирается закупать товарищ Табуреткин, пользуется популярностью в спецподразделениях НАТО. Автор читал воспоминания одного морского пехотинца, как он в Ираке нашел две настоящие «СВД» и с успехом их применял в городских боях, есть немало фотографий американских морпехов и спецназовцев с автоматами и пулеметами Калашникова. Частично потому, что на группу полагается вооружение по штату, если штатного не хватает — для усиления используются трофеи. Но автор читал отзывы по крайней мере пяти американских авторов о пулемете «ПК», и ни одного ругательного.

Держа под прицелом коридор, оставалось надеяться, что из-за глушителя и общей неразберихи выстрелы не услышали — сержант разжился «АКС-74У» с двумя смотанными скотчем магазинами. Его он закинул за спину, потом достал один за другим еще два таких смотанных магазина — турок очень удобно лежал — и сунул их куда-то в свою разгрузку. Тридцать на шесть — сто восемьдесят патронов, весьма кстати на случай затяжного боя в надстройках корабля. А с палубы надо уходить — «Сталкеры» разбираться не будут.

Капрал, вошедший в коридор, хлопнул сержанта по плечу, подтверждая, что он на месте.

— Выбери себе трофей, капрал, — приказал ему сержант, — и двигай за мной.

— Прыгайте! Десанту приказываю прыгать, я не удержу машину!

— Поздно, сэр!

Палубная надстройка сухогруза опасно приближалась.

— Держитесь!

Вертолет ударился о палубную надстройку хвостовым ротором, осколки лопастей полетели во все стороны, и машина мгновенно потеряла управляемость. Но ее завернуло именно так, что фюзеляж машины оказался над контейнерами — и вертолет рухнул на них, на поставленные в три ряда на основной палубе контейнеры, а потом опасно просел искореженным носом назад, готовый рухнуть на палубу.

— Вот черт!

Видимость была практически нулевая, как в тумане — и в этом тумане летели пули, барабанили по контейнерам и по искореженному вертолету. Один из морских пехотинцев, сидевший, точнее, лежавший и за что-то державшийся ближе всего к двери десантного отсека попытался выбраться — и отшатнулся назад, закричав. В него попали сразу две пули, не насмерть, но выведя из строя.

Вертолет застонал, как раненое животное, и еще просел кабиной вниз.

Старший по званию в потерпевшем катастрофу вертолете капитан морской пехоты США Чак Линч понял, что еще немного — и их всех тут расстреляют без малейшего шанса. Судя по плотности огня, на палубе не меньше двадцати боевиков.

— Эрл! Ты цел? — толкнул он вцепившегося в стойку сержанта.

Тот очумело посмотрел на командира:

— Кажется… да.

— Оружие при тебе? Посмотри, что с пилотами! Гунг хо!

— Гунг хо, сэр!

Сержант пришел в себя — так всегда бывает во время боя, если не найдется командира — лягут все без вариантов. Если найдется — шансы есть, даже в самой безнадежной ситуации.

Вертолет за что-то держался, что-то не давало ему упасть — но было понятно, что это ненадолго.

Сержант Эрл Фишер ползком добрался до кабины пилотов — это не так-то просто было сделать, вертолет сильно накренился и мог упасть вниз в любой момент. Первый же взгляд дал понять, как все хреново — слева блистер разбит пулями и следы крови, пилот висит на ремнях. Справа… кажется, справа еще есть уцелевшие.