Сергей Москвин - Метро 2033: Увидеть солнце

Над сколотым краем обрушившейся стены показалось извивающееся черное щупальце, замерло на мгновение, словно прислушивалось к доносящемуся из баллона шипению, и устремилось к человеку. Пора! Получивший свободу аэростат вместе с баллоном рванулся вверх. Правда, эта свобода ограничивалась четырьмя метрами зажигательного шнура, свободный конец которого Сергей намотал себе на запястье. У него даже промелькнула надежда улететь на аэростате в небо, чтобы закончить жизнь в яркой огненной вспышке, а не в темном чреве ненасытного монстра. Но мечта так и осталась мечтою — аэростат взлетел лишь на длину шнура — подъемной силы оказалось явно недостаточно. Впрочем, такой исход не сильно опечалил Сергея. Внутренне он был к этому готов. Нет так нет. Он чиркнул колесиком специально припасенной зажигалки, поднес крошечный язычок пламени к концу шнура и, когда тот вспыхнул алой искоркой, отпустил его.

Окончательно освобожденный аэростат стремительно прыгнул в небо, унося за собой четырехметровый хвост с тлеющим огоньком внутри. Вот он достиг нижней границы накрывшего город черного облака и исчез внутри. Подталкиваемый подъемной силой, он рвался ввысь, к отрезанному непроглядной мглой солнцу. Но полет заканчивался — бегущий по зажигательному шнуру огонек подбирался к динамитной шашке.

Разумеется, стоящий внизу человек ничего этого не видел. Выпрямившись в полный рост и развернувшись лицом к тянущимся к нему со всех сторон мохнатым щупальцам, он поливал их струей шипящего пламени, окружив себя сплошным кольцом огня. Жар обжигал шею, пальцы и открытые ладони, но разгоревшееся пламя на какое-то время остановило чудовище — плесень «не решалась» сунуть в огонь свои косматые щупальца. Правда, горючего в баке огнемета хватило лишь на пару минут. Напор бьющей из сопла огненной струи сначала спал, а потом пламя мгновенно погасло.

«Все-таки зря я не взял с собой пистолет...» — подумал Сергей и поднял глаза к небу, где скрылся аэростат. Именно в этот момент бегущий по зажигательному шнуру огонек достиг запала динамитной шашки.

В непроглядной черноте над головой Сергея раскатисто грянул гром — это почти сорок тысяч литров газообразного водорода, заключенные в оболочке аэростата, превратились в кипящий огненный пузырь. Под действием огромного внутреннего давления вспыхнувшее пламя рванулось в разные стороны, сжигая взвешенные в воздухе черные частицы, а те, что не успели сгореть, смела вырвавшаяся из недр пузыря ударная волна. Она пробила в споровом облаке почти полукилометровую брешь, за которой открылось пронзительной голубизны небо, залитое ослепительно ярким солнечным светом.

Сергей зажмурился, не вынеся этого света, поэтому не увидел, как вспучилось тянущееся к нему лохматое щупальце. Покрывающие его косматые пряди на мгновение вздыбились, как встает шерсть на загривке разъяренного упыря, и клочьями посыпались вниз, а следом за ними начало разваливаться и само щупальце. Сначала от него отрывались только клочья, потом целые пласты спутанной «шерсти», пока, наконец, все щупальце не распалось на дымящиеся разваливающиеся куски.

Со всех сторон раздавались глухие вязкие удары, словно великан колотил огромной палкой по такому же огромному матрасу. Сергею стало любопытно, и он открыл глаза. Огонь давно погас. Только кое-где на бетонных плитах еще плясали отдельные язычки пламени, напоминая о бушевавшем здесь пожаре. А вот отростков плесени и их хищных щупалец нигде не было видно. Лишь кучи пепла, похожие на охапки истлевших волос, валялись вокруг. Касарин перевел взгляд на черную гору плесневой колонии.

Теперь та была уже не черной, а скорее, грязно-серой. На склонах горы появились глубокие трещины. И эти трещины росли и ширились прямо у него на глазах. «Она разваливается!» — сообразил Сергей.

Гора действительно разваливалась. Огромные глыбы размером с дом, а то и больше, откалывались от краев трещин и с глухим грохотом обваливались вниз. Вскоре трещины добрались до вершины горы. Она осела, затем накренилась и, наконец, провалилась внутрь ставшей пепельно-серой громады.

— Туда тебе и дорога, — безразлично проговорил Сергей.

Он больше не хотел смотреть на гибнущую колонию. Черный дракон находился на последнем издыхании, а может, и уже испустил дух. Надо было бы проследить за агонией чудовища — Вольтер наверняка захочет узнать подробности, — но вместо этого Сергей прищурился и, заслонившись ладонью от слепящего света, поднял глаза к небу. Там, среди черных туч, ярким огнем сиял солнечный диск. Сергей почувствовал, как его глаза наполняются слезами. Свет все-таки был слишком ярким.

— Ты это видишь? — спросил он у Полины.

Девушка не ответила. Но он и без того знал ответ.

Кто-то назойливо стучал в дверь. Сергей отвернулся к стене и сунул голову под набитую ватой подушку. Если открыть — придется разговаривать, а разговаривать не хотелось, видеть кого-то — тем более. Ему вообще ничего не хотелось. Он выполнил свою клятву, произнесенную над телом Полины, — убил дракона, но после этого жизнь потеряла всякий смысл, потому что той единственной, с кем можно было разделить радость победы, не было рядом. И никогда больше не будет.

Когда он вернулся на Проспект, его засыпали вопросами. Больше всех наседал Вольтер. Но Сергей всем отвечал коротко: колония плесени мертва, Полина погибла. Правда, судьбой девушки кроме Вольтера поинтересовались только комендант да сталкер-разведчик Саня, а больше Полину никто и не знал. Рассказывать о ее смерти было невыносимо — все равно, что заново переживать те страшные минуты.

Хорошо, что Вольтер с комендантом проявили понимание и вскоре оставили молодого человека в покое. А чтобы остальные жители Проспекта не доставали Сергея своими расспросами, Николай Степанович распорядился выделить ему в станционной гостинице отдельную комнату, где можно было укрыться от докучливых обожателей, спешивших расспросить о «героической схватке» с Черным драконом.

Это уж Вольтер по собственной инициативе расписал всем, как Сергей в одиночку справился с колонией хищной плесени, которая за малым не сожрала весь город и все метро. Его многократно перевранные рассказы, обросшие всевозможными домыслами, за несколько дней облетели метро, и на Проспект с разных станций двинулись люди. Одни хотели узнать подробности едва не постигшей всех страшной трагедии, другие выразить спасителю свою признательность. А так как Сергей за редким исключением почти не показывался на платформе, проводя все время в своей комнате, отдуваться за него пришлось Вольтеру.

Теперь, где бы ни появился Аркадий Рудольфович, постепенно привыкающий к своему прежнему имени, вокруг него сразу собиралась толпа. Немного посопротивлявшись для приличия, старик уступал настойчивым просьбам собравшихся, и уже в который раз принимался рассказывать историю трагической схватки с Черным драконом. По просьбе Сергея ученый перестал упоминать в рассказах его имя, но особенно настойчивые слушатели каким-то образом все равно узнавали его. А некоторые, особо настырные, непременно желали лично познакомиться с «тем самым Касариным»...