Сергей Москвин - Увидеть солнце

— Почему мы не пошли дальше? — шёпотом спросил он.

— Дальше туннель, — также шёпотом ответила Полина. — Налево — сибирский блокпост с дрезиной, направо — перегон до Маршалки со всеми глюками. Лучше здесь переждать.

«Лучше-то лучше, вот только на хвосте погоня!» Полина как будто прочитала мысли спутника.

— Не бойся, — прошептала она. — Я специально наследила в грязи. Они подумают, что мы рванули к Маршалке, а следом сунуться побоятся. Про этот перегон на Сибирской хорошо знают. У них даже дрезина от станции дальше шестисотого метра никогда не отъезжает.

— Откуда ты всё это знаешь? — удивился Сергей.

— Я уже была здесь, с напарницей. Помнишь, рассказывала?

— Так это её здесь четвертовали?!

То, что здесь, на центральной станции метро, которую Сергей считал образцом справедливости и гуманизма, фактически на глазах, а значит, и с одобрения, руководства Сибирского Союза, могли пытать девушку, а потом жестоко убить, разрубив на куски, не укладывалось в голове. Но разве виденные им многочисленные решётки, вооружённые до зубов патрульные, с наслаждением избивающие беззащитную жертву, наконец, станционная тюрьма с десятком камер не говорят сами за себя? Уж не на силу ли оружия сибирского гарнизона опирается известное на всё метро благополучие жителей Сибирской?

Вспомнив рассказ Полины о казни её напарницы, Сергей живо представил, что могло случиться с самой девушкой, если бы её тоже схватили на блокпосту, и ужаснулся этой мысли. И ведь она всё знала! Знала и, тем не менее, вернулась, чтобы вызволить его. Каким же нужно обладать мужеством, чтобы решиться на такой отчаянный поступок! Сергей взглянул на прижавшуюся к нему девушку — иначе в щели было просто не поместиться.

«А ведь она почти раздета», — мелькнула в сознании запоздалая мысль.

— Тебе не холодно?

Вместо ответа она двинула его локтем в бок и прижала палец к губам. Серёга сморщился от боли — отбитое сибирскими патрульными тело сразу дало о себе знать, — но уже в следующее мгновение забыл про боль. Коридор напротив дыры осветили лучи нескольких мощных фонарей, а потом мимо протопали несколько человек. Через несколько минут (всё это время Сергей лежал, не шевелясь, ощущая, как у него под боком нервно бьётся сердце Полины, хотя его собственное сердце наверняка колотилось ещё быстрее) преследователи прошли в обратную сторону. Касарин даже услышал их голоса:

— На Маршальскую, гады, рванули.

— Туда им и дорога. Сдохнут в туннеле — нам меньше возни.

— Не скажи, я бы сучку оприходовал.

— Куда тебе?! Вон, она тебя уже оприходовала — бутылкой по башке!

В ответ раздался удаляющийся хохот сразу нескольких глоток, после чего всё смолкло — очевидно, преследователи отошли на достаточно большое расстояние. Полина облегчённо выдохнула, и Сергей почувствовал, как расслабились её напружиненные мышцы. В темноте он не видел её лица, но, судя по горячему дыханию, оно находилось совсем рядом.

— Ты… Ты просто… Необыкновенная! — прошептал Сергей в темноту. — Как тебе удалось?…

Она завозилась: то ли хотела отодвинуться от него, то ли, наоборот, прижаться теснее.

— Без химки это оказалось нетрудно. Главное, было не столкнуться с тем же патрулём, да здешних сосок не рассердить, чтобы со злости не сдали конкурентку.

«Сосок? Это она про здешних проституток, что ли?»

— В общем, пробралась на станцию. Прошлась по торговым рядам, присмотрела торгаша с колёсами. Ничего такой мужичонка, шустрый. Всё по руке меня гладил, да за ворот норовил заглянуть. А я ему плечико показала…. В общем, пока он меня глазенками щупал да слюни пускал, я у него с прилавка упаковку веронала и тиснула. Потом в бар зашла, бутылку браги купила. Пришлось пожертвовать пятью патронами. Заодно проверила, как мужики реагируют. Нормально реагировали. Один в подол вцепился, не отпускает, да к своему столику тащит. Ну, я ему наплела, что сейчас дозу приму и сразу вернусь.

— Подожди, — растерялся Сергей. — Ведь в Союзе запретили продавать дурь.

Полина в ответ хмыкнула:

— Тем, кто с эсесовцами договариваться не умеет. А те, кто вовремя отстёгивает, торгуют, как и раньше. У них и клиентов больше стало — конкуренции-то нет.

Серёге оставалось только молчать, да мотать на ус: перед ним открывались всё новые и новые подробности сибирского «благополучия».

— В общем, сыпанула я в бутылку снотворного, — увлечённо продолжала Полина. — Рот себе этой сивухой прополоскала, чтобы запах чувствовался, и к камерам. Построила вертухаю глазки, он меня в свой закуток и уволок. Только пить отказался. Я, говорит, на посту. Пришлось приложить его бутылкой. Зря только всю пачку веронала перевела, мог бы ещё пригодиться.

— Да! Кстати. — Полина снова завозилась, задрала подол майки, оголив впалый живот, и вытащила из-за пояса свой метательный нож и старый, но надёжный ПМ. — У твоего вертухая отобрала.

Она сунула оружие в руки Сергея:

— Держи и больше не теряй.

Сергей восхищенно уставился на девушку.

— Не потеряю. Клянусь! — Он вдруг вспомнил, что так и не поблагодарил Полину за своё спасение. Обнял её одной рукой, в другой так некстати оказались возвращённый ею нож и трофейный пистолет, прижал к себе и, ткнувшись губами в рассыпавшиеся по лицу волосы, прошептал: — Спасибо тебе за всё.

Девушка вздрогнула — Сергей почувствовал, как по всему её телу пробежала дрожь, подалась навстречу и впилась губами в его губы. Во рту снова появился привкус крови — видимо, Полина нечаянно задела какую-то незатянувшуюся ранку, но боль и кровь только обострили внезапно нахлынувшие чувства. Солоноватый вкус крови смешивался со сладким ароматом её губ…

Исчезло всё: туннели, люди, монстры. Остались только они вдвоём. Весь мир принадлежал им! И в этом мире было можно всё. Нахлынувшая волна наслаждения подхватила Сергея и понесла, постепенно вымывая из его сознания все прочие мысли, кроме одной-единственной, вспыхивающей ярким светом в его мозгу при каждом движении тела:

«Я люблю её! Я всё сделаю для неё! Я люблю!»

— Так бы лежала и лежала, — прошептала Полина, нежно касаясь губами его щеки.

Сергей вспомнил, как недавно в тюремной камере думал о том же самом. Воспоминание было не самым приятным. Он завозился, потревожив прижавшуюся к нему девушку.

— Надо найти какую-нибудь одежду. Ты совсем замёрзла.

— Подожди. — Полина остановила его и, ещё теснее прижавшись к груди, положила голову на его согнутую в локте руку. — Помнишь, ты рассказывал о моём имени? Что оно означает?

Сергей улыбнулся:

— Полина — значит «Солнечная».

— Солнечная, — мечтательно повторила она. И хотя Сергей не видел в темноте лица девушки, не сомневался, что она тоже улыбается. — Как красиво. Когда я была маленькая, отец называл меня: «моё солнышко».