Игорь Черный - Плясун. Книга первая. Сказка про белого бычка

— На каком языке ты говорил, чужеземец? — донеслось из полумрака.

Парень досадливо скривился. Как он мог забыть о конспирации? Понятное дело — очнувшись, сболтнул пару слов на родном языке, чтобы страшно не было.

Он находился где-то под землей. Ни лучика дневного света. Над головой довлели низкие каменные своды. На склизких от вечной сырости стенах коптили небольшие факелы, воткнутые в металлические держатели, выполненные в виде грифонов. Открытое пламя колебалось на слабом сквозняке. Черный дым стелился по воздуху, прижимаясь к холодным камням, обволакивая неровности.

Градов сидел на низкой каменной тумбе. Руки и ноги сковывали крепкие бронзовые браслеты; на каждой полоске металла, даже на звеньях тяжелой цепи, теряющейся где-то на полу, тускло поблескивали незнакомые письмена. Молодого человека сковали мастерски. Подняли наручные оковы так высоко, что он почти висел на широко расставленных предплечьях. Ноги разведены, цепь натянута — даже не шевельнуть коленом. Хорошо приготовились, нелюди. Еще и этот римский ошейник вместо воротничка.

В центре комнаты возвышался массивный стол. Его покрывала гладкая лоснящаяся скатерть, настолько черная, что края сливались с подземной темнотой. За столом клубился непроницаемый мрак. То ли выход из комнаты — еще глубже в подземелья, то ли какая-то завеса. Именно там обрывался другой конец цепей, сковывавших Романа.

— Прячешься? — спросил журналист уже на местном наречии. — Правильно, прячься. Обещаю: едва увижу твое трижды мерзкое лицо — мигом тебе голову откручу, святоша.

— На каком языке ты выражался? — Вазамар проигнорировал грубое обращение.

Он понял, что его голос узнали. Но выходить на свет не спешил.

Мобедан мобед стоял в самом темном углу, брезгливо прикрывая нос кулаком, чтобы не чувствовать запаха разлагающихся стражников, и внимательно разглядывал жертву. Ему очень не нравилось то, что, даже будучи связанным, неизвестно где и в присутствии живых мертвецов, этот воин не проявил и толики страха. Словно бы каждый день его швыряли в смердящие мертвечиной подземелья и опутывали кандалами.

Заносчиво приподнятый подбородок, лукаво прищуренные глаза… Какая сила может содержаться в странном человеке? Пришелец — Вазамар не сомневался, что «бактриец» на самом деле появился в Хорезме отнюдь не из Бактрии — обладал невидимой силой. Очень могущественной и, к глубокому сожалению святейшего, ему, верховному жрецу Ахура-Мазды, неподвластной.

«Пока что неподвластной! — думал старик. — Не даром, так хитростью. Не хитростью — так силой. Никто не устоит перед истинным владыкой этих земель».

— Вряд ли у нас получится достойный разговор, — предположил Роман. — И все же я хотел бы знать, зачем меня сюда приволокли? Неужто служитель богов оказался настолько злопамятным, что затаил на меня злобу из-за отклоненного предложения?

— О, нет, — ответил верховный жрец, выражаясь как можно более ласково, по-отечески. — Раз ты не захотел носить мое украшение — дело твое. Я позвал тебя совершенно по другой причине.

— Посчитаю за честь узнать эту причину. — Журналист держал себя в руках и говорил изысканно, точно находится на светском приеме.

Картину портили лишь цепи и мрачная обстановка. На четырех зомби, неподвижно стоящих вокруг Романа, пришелец из будущего внимания не обращал.

Мобедан мобед сделал шаг и вынырнул из темноты.

— Я хочу получить оружие дэвов, — требовательно произнес Вазамар. — Ты понимаешь, о чем я говорю, чужеземец? Огненное оружие, плюющееся смертью. То, из которого был ранен посол румов и которое у меня дерзко похитили из этих самых покоев!

Роман широко улыбнулся. Ясное дело, что речь идет о пистолетах узбеков. Хорошо, что кто-то догадался отобрать их у этого маньяка. С него бы сталось разобрать их на винтики и шпунтики и заказать своим умельцам изготовить аналогичные огнестрелы.

— И почему меня это не удивляет? Исключительной власти захотелось? Да, дедушка?

— Никто не смеет так разговаривать со святейшим! — из сумрака выскочил безобразный мужичок; хилый, сгорбленный от болезни, с перекошенным от ненависти лицом.

А, никак жрецов целитель Фрийяхваш объявился. Наслышаны, как же. Садай кое-что рассказывал, да и Соран Эфесский тоже. Причем, отзывался о коллеге очень нелестно.

Горбун несколькими короткими прыжками приблизился к Роману. Рывком поднял голову журналиста за подбородок. Замахнулся свободной рукой. Ударил изо всех сил.

— А еще лекарем называется. — Удар оказался не слишком сильным — Роман даже не поморщился от боли.

Улыбнулся шире.

— Да тут, оказывается, вместо жрецов и лекарей одни душегубы. Признавайтесь, кого еще вы тут пригрели? Уж не малека ли?

Вазамар молча всматривался журналисту в глаза. На его лице играла недобрая улыбка. Казалось, сейчас он в мыслях предает Романа немыслимым пыткам. Фрийяхваш пританцовывал в нетерпении, насколько позволял тяжелый горб. Лекарю хотелось побыстрее закончить с пленником. Он тоже чувствовал, что Градова поддерживают неведомые силы. И силы эти были столь неприятные, что горбуну хотелось сбежать. Не успокаивали даже четыре бездушных телохранителя, по мановению ресницы готовые разорвать пришельца на куски.

— Мы можем разговаривать с тобой годами, раб, — медленно прошипел святейший. — Ты будешь страдать от восхода и до заката, и даже ночью не будешь забыт. Следом за болью придут кошмары, и священный огонь Ахура-Мазды сожжет твой мозг.

— Весьма непрозрачный намек на пытки, черти бы вас побрали, — пробормотал Градов по-русски.

Заметил, что при незнакомых словах хорезмийцы дернулись как от удара хлыстом. Без сомнений, они сочли, что Роман читает какое-то заклинание. Дикари.

— Мне нужно огненное оружие, — повторил жрец.

— И все? — Градов решил немного подыграть.

Все время, пока глава местных зороастрийцев расхаживал по комнате, огибая бездыханных зомби, журналист искал пути отступления. Оковы держали на совесть: ни разорвать, ни перетереть; по крайней мере, не за пару часов. Невидимое в темноте крепление тоже не поддавалось. Эх, если его хотя бы рассмотреть! Возможно, нашелся бы какой-нибудь шанс. Оставались только внутренние резервы Плясуна.

— Нет, не все, — важно заметил Вазамар.

Поскольку парень не уклонялся от диалога, старик немного расслабился. У него имелись средства, чтобы сделать пленника сговорчивым и кротким. Не хватало только времени.

— Я хочу знать, где и каким образом ты научился так сражаться? Кто были твои учителя? И зачем ты пожаловал на нашу землю? Кем послан?..

Мобедан мобед собирался играть долгую партию. Это питерец видел по его глазам. Но также видел он и то, что жрец немало спешит. Наверняка Романа ищут. И римляне, да и Тутухас с Фработаком.