Сергей Зайцев - Санитары

— Да сами видите, Василий Сергеевич, — угрюмо ответил сержант, — труп у нас.

— Ёханый бабай, да что за день такой! — Чуть не плача от досады, Федор поднялся на ноги и тут же умолк, увидев, что произошло.

Званцев, едва бросив взгляд на безжизненное тело одного из бойцов, лежащее на путях, ожесточенно выматерился. Голова Бехтерева была неестественно запрокинута, а горло буквально вырвано безжалостной силой — в окровавленной ране, откуда все еще била упругими толчками кровь, пропитывая бетон и щебень вокруг, жутко зияли шейные позвонки.

Матерясь и возбужденно переговариваясь, люди со страхом, не опуская оружия, разглядывали мертвую тварь с безопасного расстояния. Подходить никто не решался. Над путями вдоль платформы электрические лампы горели через каждые десять метров, так что все отлично было видно. Чувствуя, как гулко колотится в груди сердце и дрожат руки от адреналинового отходняка, Димка тоже с инстинктивным отвращением уставился на свою жертву.

— Мутант, — кто-то сзади смачно сплюнул и выматерился. — Носит же земля такую пакость, чтоб ей в аду гореть…

Скрюченные пальцы с длинными когтями, вытянутые и неестественно деформированные кисти рук, мертвенно-бледная кожа… Лицо похоже на череп мумифицированного человеческого трупа, в распахнутой пасти зияют ряды острых зубов, в провалах глазниц медленно гаснет остывающий взгляд. А в нем — ни ненависти, ни злобы, только какой-то странный укор, хотя, скорее всего, Димке это просто почудилось. Грудная клетка буквально вывернута наизнанку, открывая взгляду сломанные ребра и окровавленные внутренности. Картечь из дробовика Федора поработала на славу, прошив тело насквозь и вырвав кусок плоти с костями размером с голову. Но самое жуткое и противоестественное заключалось в том, что когда-то, видимо, эта тварь была человеком — на теле еще висели лохмотья одежды, едва прикрывая измененную мутациями плоть. А на шее, на шнурке, болталась измаранная кровью и грязью стреляная гильза. Федор, тоже заметивший амулет, шагнул к телу твари, наклонился и резким движением сорвал его с шеи.

— Так, Кротов, отойди! — рявкнув Званцев. — Все быстро отойдите, охренели, что ли? Ведете себя, как дети малые! Быстро сюда карантинную группу!

Бойцы Курской, и так державшиеся на расстоянии, попятились еще дальше. Поползли испуганные шепотки. А на платформе, где к этому времени начали скапливаться зеваки, стремительно образовалась пустота. «Карантин» — жуткое слово.

Не обращая внимания на реакцию окружающих, Федор деловито расковырял патрон лезвием перочинного ножа, достал бумажную записку, развернул и впился взглядом.

— Твою мать… Вот уж недаром говорят, что начинать поиски надо с самого неподходящего места, — вырвалось у напарника.

Димка заглянул ему через плечо и, не веря своим глазам, прочитал:

«Замятин Артем. Ст. Семеновская».

— Да что там у вас?! — недовольно окликнул Званцев.

— Что, что, — проворчал Федор, опасливо держа записку уже на вытянутой руке, словно бешеную крысу. — Пропажа с Семеновской нашлась, Василь Сергеич, вот что. Двое суток как мальчишка у них пропал. А теперь нашелся. Только не хотел бы я, ёханый бабай, так найтись. Не знаю, что его так изменило, но лучше бы нам держаться от этого тельца подальше.

Послышались щелчки передергиваемых затворов.

Димка поднял взгляд и, холодея, увидел направленные на них с Федором стволы автоматов.

От Курской до Таганской пришлось добираться по кольцу пешком. Несмотря на зажиточность Ганзы, мотовозы здесь были редкостью и в основном использовались для важных дел — например, для быстрой доставки особо ценного груза или для перевозки начальства. Для всех остальных целей использовались обычные дрезины, ведь нет ничего дешевле мускульной тягловой силы, а горючка была страшно дорогим дефицитом.

Пассажирские «трамваи» — дрезины с прицепами-вагонетками, оборудованные скамейками, ходили по кольцевой примерно раз в час, иногда чаще — в зависимости от того, как быстро набирались пассажиры. Димка с большим удовольствием заплатил бы по тарифу — три патрона за каждый перегон, но как назло, им фатально не повезло: дрезина ушла прямо из-под носа. Более того — с Комсомольской, откуда должна была прибыть следующая, по трубе пришло сообщение об аварии: у грузовой дрезины в пути случилась поломка, и при подходе к станции, чудом дотянув до платформы, буквально развалилась ось. Теперь бригада станционных механиков чинила ее на путях, и неизвестно было, сколько еще это продлится. Само собой, что грузовое, что пассажирское движение было прервано.

Туннель здесь освещался куда лучше, чем в перегонах Бауманского Альянса, поэтому путники свои фонари не включали. Натуралист с Кротовым шлепали по шпалам впереди, негромко обсуждая случившееся на Курской, а Димка плелся замыкающим. Федор с ним демонстративно не разговаривал с самой Курской — обозлился, как черт, и замкнулся, делая вид, что напарника вообще не существует. Димка и сам не знал, что его так дернуло в тот туннель, на автоматную очередь, но теперь жалел, что поддался эмоциям. И правда, с чего он взял, что эта стрельба может иметь отношение к похищению? Ну бред же! Вот теперь и топал, ярясь на себя за выходку и кусая губы. Впрочем, и по сторонам смотреть не забывал.

Здесь ему бывать еще не приходилось, поэтому он держался настороженно, поневоле ускоряя шаг на особенно темных участках пути, куда почти не доставал свет от путевых ламп. Мрак притягивал взгляд, словно магнитом. Стоило забыться на секунду, как начинала мерещиться всякая чертовщина — какие-то неуловимые движения, различимые лишь на периферии зрения, странные звуки. А как только повернешь голову, вглядываясь, — все пропало, обычный неопасный туннель. Нервы, одним словом…

Ситуацию на Курской разрядил Натуралист, как нельзя кстати появившись из туннеля со стороны Бауманской. Поначалу ему, правда, самому чуть не досталось — перепуганные смертью товарища и угрозой карантина, охранники едва не открыли пальбу по сталкеру, но вовремя разглядели, что идет человек, а не еще один оборотень, и кое-как успокоились.

Пока бауманцы под стволами автоматов добрую сотню метров волокли труп в боковой технический туннель, к месту, приспособленному под выгребные ямы, Федор молчал, и это молчание было для Димки хуже, чем его обычная болтовня. Из охранников, естественно, помогать никто не рвался, хватало и того, что бауманцы сами себя замарали. Если бы не заверения Натуралиста, взявшего их под защиту и пустившего в ход весь авторитет сталкера, что мутант практически стерилен, вполне возможно, что сейчас вместе с трупом мутанта тонули бы в дерьме и бездыханные тела незваных гостей. На Ганзе с разносчиками заразы разговор всегда был короткий — несколько эпидемий, вспыхивавших в метро в разное время, наделали много шуму и унесли немало жизней, выработав существующие ныне жесткие правила безопасности.