Сергей Зайцев - Санитары

Кому верить?

И тут Димка разом забыл обо всех интригах таганских особистов. Они вдруг потеряли значение и важность… Как и все остальное.

Он почувствовал сердцем: Наташа где-то рядом!

Услышал ее тихое дыхание, взволнованное биение ее сердца — родного, любимого.

Кажется? Как можно почувствовать другого человека во тьме, в тишине? Нельзя?

Можно.

Всего шагов через десять Леденцов остановил его перед очередной камерой. Наташа его уже ждала. Она слушала шаги, стоя перед решеткой, вцепившись пальцами в холодные стальные прутья, а ее глаза блестели в темноте…

Димка подался к решетке, но Шрам остановил его рывком, безжалостно вздернув локти за спиной повыше и заставив пленника согнуться и зашипеть от боли.

— Успеешь еще, не торопись. Васильчук, где ты там? Хватит в прятки играть! Открывай!

— Здесь, Виктор Викторович. — В отдалении вспыхнул луч налобного фонаря, прожигая темноту, скользнул по платформе и остановился на решетке камеры.

Наташка отшатнулась от ослепительного света, отворачивая лицо.

Худой как жердь охранник вынырнул из-за арки, оставленной для прохода, а потому не забранной решеткой, и заторопился к ним. Даже отраженных от мрамора отсветов Димке хватило, чтобы опознать в оружии, болтавшемся на шее у охранника, «бизон» — пистолет-пулемет со шнековым магазином. Часто, правда, его без всяких затей и скидок по классификации тоже именовали автоматом.

— Кстати, Дмитрий Михалыч, — насмешливо заговорил Шрам, — слышал когда-нибудь о таком понятии, как человеческий фактор? Страшная в своей непредсказуемости штука, я тебе скажу. Вот я, например, должен был просто отвести тебя в клетку, но почему-то делюсь с тобой своими мыслями и соображениями. А патрульный Васильчук, вместо того чтобы бдеть возле клетки с важной пленницей, шуршит у нас за спиной и подслушивает разговор, который не предназначан для его ушей. И уверяю тебя, делает он это не из простого любопытства.

Охранник, загремев было ключами возле замка, замер и удивленно уставился на Шрама:

— Виктор Викторович, да вы что! Я же просто помочиться отошел на минутку, я…

— Открывай, не трать мое время. А еще у нашего Васильчука есть паскудная привычка развлекаться с пленниками, когда он думает, что этого никто не видит, — продолжал нарочито доверительно делиться Шрам с Димкой. — Почему-то он полагает, что раз начальству можно с ними развлекаться, то и ему не зазорно оставить парочку синяков на мягких частях тела или порезов в интимных местах. У него даже нож любимый для этого припасен.

— Да Виктор Викторович! Я же обещал, что больше не буду, — загундосил охранник тоном обиженного ребенка.

Решетчатая дверь наконец распахнулась, и охранник на шаг отступил в сторону, чтобы Леденцов смог затолкать пленника.

— Ясное дело, что не будешь, — многообещающе усмехнулся Шрам.

Он вдруг отпустил Димку и неуловимым, по-змеиному быстрым движением выхватил штык из ножен на поясе охранника. Тускло мелькнула, размазываясь от скорости, полоска стали. Васильчук умер мгновенно, даже не успев вскрикнуть, — лезвие, с хрустом погрузившись по самую рукоять под нижнюю челюсть, пробило мозг. Леденцов тут же предусмотрительно сместился в сторону, не дав крови из раны себя забрызгать, и охранник мешком рухнул навзничь.

Тихо вскрикнула Наташа, тут же испуганно зажав рот ладонью.

— Горбатого только могила исправит, да, пацан? — И Леденцов напряженно подмигнул Димке, ошеломленно замершему на месте. — А теперь слушай меня внимательно. Сделаешь все так, как я скажу. Все необходимое заберешь у этого… любителя развлечений. — Шрам говорил негромко, отрывисто, уставившись на Димку жестким взглядом. — На путях справа стоит электровоз, с управлением и ребенок разберется. На прицепе трупы, не обращай внимания — издержки работы. Подкармливаем нечисть в мертвом перегоне, а заодно избавляемся от лишних тел. После моего ухода выждешь пять минут, и гони на всей скорости к блокпосту. Это твой шанс, используй его. Прорвешься к Площади Ильича — твое счастье. Хотя, конечно, в Калининской конфедерации могут как помочь, так и выдать нам обратно, это уж как договоритесь. Повезет — не задерживайся там, сразу двигай на Римскую. Там у меня надежные люди, на тебя выйдут сами, спрячут. Как только все поутихнет, помогут добраться до Бауманской.

Безжалостное убийство потрясло Димку. Вот теперь все стало вроде бы ясно — побег пленника Шрам собрался свалить на известную слабость охранника. Чтобы после смещения Панкратова с должности, если это произойдет, заранее заручиться поддержкой санитаров, если, конечно, план выгорит.

Как-то многовато «если»… Есть такое принцип: не множить допущения сверх необходимости… Реальность устроена просто и рационально. Так что же?

Одно ясно: Леденцов — сволочь предусмотрительная, расчетливая и предельно хладнокровная. Страшный человек. Между прочим, путь от Римской идет через Чкаловскую и Курскую, а обе станции принадлежат Ганзе. Слишком все сложно…

Особист вдруг вцепился рукой в одежду на груди бауманца, подтянул к себе рывком, дохнул в лицо удушливым табачным перегаром:

— Я, понимаешь ли, не мальчик, и, принимая решения, в полной мере осознаю последствия. Если снова попадешь к нашим в руки — пристрелю лично. И постараюсь это сделать до того, как Панкратов задаст тебе первый вопрос. Так что не благодари… — И, отпустив парня, Леденцов быстрым шагом двинулся прочь, исчезая во тьме.

Наташа тут же обвила Димкину шею руками, прижалась щекой к щеке. Девушка дрожала, а ее кожа показалась ему холоднее, чем обычно. Видимо, ее куртка во влажной холодной атмосфере станции грела плохо. С другой стороны, радовал уже сам факт, что Наташка не лежит пластом, а находится на ногах. Значит, с ней все более-менее в порядке, и нельзя терять время.

Драгоценная минута ушла на то, чтобы скрутить проволоку с запястий. Ободранная до крови кожа болезненно горела. Срывая ногти, тяжело дыша от усилий, девушка все же справилась с задачей. Едва высвободив руки, Димка, чертыхаясь под нос, несколькими движениями кое-как размял затекшие кисти, затем торопливо обшарил труп охранника. Забрал оружие, подсумок с запасным шнеком, флягу и зажигалку. Сдернул с головы налобный фонарь, но включать не стал, чтобы не выдавать свое присутствие, — повесил на шею вместе с оружием. Флягу, сделав торопливый глоток, сразу отдал Наташе — жажда мучила обоих. Поколебавшись, морщась от отвращения, выдернул из горла убитого нож, вытер лезвие об одежду и сунул в боковой карман куртки. В их положении оружие лишним не бывает.

Все, нужно уходить. Где там этот чертов электровоз?