Максим Хорсун - Егерь. Девушка с Земли

— Дорого, — сказала старшая.

— Кофеты, — отозвалась младшая.

Они развернулись и запылили к супермаркету. Надо думать — за конфетами.

— Не хотите взрослеть, девочки, — пробормотал егерь им вслед. — Правильно делаете. Взросление обходится дорого. Порой — очень дорого. Дороже конфет. Дороже любви. Дороже жизни. А жизнь, если она однажды возникла… О, черт!

Он рванулся к входу в гостиницу. Швейцар распахнул перед ним двери. Новый швейцар — не Бруно.

— Послушай-ка, любезный, а куда поде…

Скворцов осекся. Перед ним стоял Джойс. Собственной персоной. Забулдыга Джойс. Лентяй Джойс. В ливрее и галунах. На форменной фуражке, перед которой блекла фуражка главнокомандующего Объединенными Вооруженными Силами Земной Федерации, сиял герб сиренианской колонии. Егеря Джойс тоже узнал, но не подал виду. Выпятил шитую золотом грудь, преградил дорогу.

Скворцов смерил его взглядом, буркнул:

— С повышением тебя, Джойс.

— А-а, патрон, — отозвался тот. Сделал вид, будто только что узнал.

— У тебя, как я вижу, теперь новый патрон.

— Да! И посолиднее вас будут, мистер Скворцов, — ответствовал Джойс. — Господин директор гостиницы жалованья не зажиливают.

— Я не зажилил, а удержал за порчу бегемотовой шкуры, на продаже которой я мог бы выручить триста монет!

— Я не виноват, это все Миха с Обамой…

— Врешь. А ну, пусти!

Но Джойс не шелохнулся.

— Не велено пускать вас, мистер.

— Что за чушь, Джойс! Кем не велено?

— Распоряжение господина директора! — отчеканил швейцар. И добавил, воровато озираясь: — По личному указанию мистера Марвелла.

— Понятно, — проговорил Скворцов. — А ты с чего так высоко взлетел, Джойс?

Швейцар заухмылялся:

— Я помог святому отцу Аруху доставить мисс Марвелл в город.

— Вот как? И как же это случилось, Джойс?

И швейцар принялся длинно и путанно рассказывать, как он поехал на лабораторном грузовике в Персефону, как встретил по дороге отца Аруха и мисс Марвелл, как доставил их в Прозерпину, как арестовали швейцара Бруно за сотрудничество с симмонсами, как мистер Марвелл предложил ему занять эту должность…

— Отличная карьера, Джойс, — перебил его похвальбу егерь. — Далеко пойдешь, если…

— Что, если? — насторожился швейцар.

— Если я не скажу господину директору гостиницы, что ты имеешь дурную привычку приворовывать. Берешь все, что плохо лежит. Не так ли, мистер швейцар?

— Не выдавайте меня, патрон! — взмолился Джойс. — Я все для вас сделаю…

— Окажи мне одну любезность, Джойс.

— Все, что попросите!

— Уберись с моего пути. И сделай вид, что в глаза меня не видал.

Джойс распахнул двери. Скворцов оказался в прохладном вестибюле. Подошел к стойке портье.

— Добрый день, Василий! Я хотел бы видеть мисс Марвелл.

Портье мельком глянул на табло.

— Она сейчас в номере, Андрей. Позвонить?

— Позвони, Василий, и скажи, что ее хочет видеть Кемпнер. Капитан Кемпнер.

— Так и сказать?

— Да, это шутка. И она ее оценит.

— Минуточку, капитан.

Пока портье звонил в номер, егерь с рассеянным видом разглядывал стереофреску, изображающую героическое освоение Сирены. На туристов она, вероятно, производила неизгладимое впечатление.

«Сработает или не сработает, — думал он, уставясь на жирные ляжки аллегорической Цивилизации. — Если моя догадка верна, должно сработать. Моя Ремина при одном упоминании имени капитана Кемпнера хлопнулась бы в обморок. Обязательно вообразила бы, как в номер к ней вваливается безумный людоед — ходячая колония криля. Бедная моя девочка…»

— Прости, Андрей! — окликнул его портье. — Тебя ждут в четыреста сорок четвертом номере. Лифт налево.

Он подмигнул и показал большой палец.

— Благодарю, Василий!

Скворцов положил на стойку чаевые. Направился к лифту. Спешить было некуда. Догадка подтвердилась. Новая Реми оказалась менее впечатлительной. Впрочем, насколько далеко зашла модификация — судить пока рано.

Дверь с тремя серебряными четверками была распахнута настежь. И Скворцов не стал стучать. Вошел, утопая туфлями в безукоризненно белом ковре с длинным ворсом. Полумрак. Окна задрапированы плотными портьерами. Свежий ветерок с запахом сирени. Влажно поблескивает полированная мебель из настоящего дерева.

Роскошно живут миллионеры…

Мягкий аккорд отвлек его от созерцания номера. Он оглянулся. В дальнем углу в глубоком кресле, поджав босые ноги, сидела она. Темные волосы свисают на гитарный гриф, пальцы нежно перебирают струны, глаза полны печали.

Скворцова бросило в жар. Оказывается, он вовсе не готов был ее увидеть. Не чудовищное порождение Рифа, а ее — Ремину. Не жалкого заморыша, извивающегося в смертельном экстазе между рогов электрического слизня, а — живую, благоухающую, прекрасную, как никогда.

— Ждала, проглядела очи… — запела Реми, жалобным голоском. — А ты возвращаться не хочешь… Любви продолженье короче, чем путь от меня до тебя…

Скворцов усмехнулся. Его Реми никогда бы не стала петь эту пошлятину. Даже если бы он попросил. Он заметил на столике початую бутылку мартини. Набуровил себе полный стакан, опустился в свободное кресло. Ремина перестала играть, отшвырнула гитару. Несчастный инструмент только жалобно звякнул струнами. Ремина выскользнула из кресла, развинченной походкой подошла к егерю. Худые, но стройные ноги так и мелькали из-под шелкового халатика.

— Что же вы, «капитан Кемпнер», — сказала она. — Сами напросились в гости, а на даму ноль внимания!

— Нет, отчего же, — буркнул Скворцов. — Я с удовольствием послушал вашу песенку. Весьма трогательно. Правда, раньше вы предпочитали песни собственного сочинения.

— Это были забавы юности, — отозвалась она. — Вы же сами хотели, чтобы я повзрослела, мистер Зверобой. Вот я и выполнила ваше желание. Хотите… — она сделала многозначительную паузу и продолжала, добавив в голос сексуальной хрипотцы, — я исполню и другие ваши желания, Эндрю?

Одним движением она сбросила халатик. Приблизилась к егерю вплотную. Скворцов почувствовал, что самообладание покидает его. Сбивчивые, торопливые и словно чужие мыслишки горячо заворочались у него в голове:

…Никто нас не видит. Мы одни. Пусть она другая, но это Реми. Протяни руку. Возьми ее! Напоследок. А потом… убей!

— Ну что же ты, Эндрю, — простонала она. — Я же так истосковалась по тебе, милый…

Он залпом осушил стакан. Брякнул его о столешницу. Вскочил. Ремина вцепилась ему в плечи. Скворцов почувствовал, что волна желания накрывает его с головой.

И вдруг увидел круглый аквариум на старинном комоде между двумя оконными проемами. Аквариум был заботливо подсвечен ночником.

Егерь оттолкнул руки Реми. Подскочил к аквариуму.