Сергей Вольнов - Звёзды героев

– Если честно, то не «что», а «кого». – Он тяжело вздохнул. – Я искал одну девушку. То есть я думаю, что она выросла и стала прекрасной девушкой.

– Любовь? – серьёзно, без тени иронии, уточнила Лана.

– Любовь, – кивнул офицер, – и что самое интересное, я даже не знаю, как она выглядит теперь и кто она, хотя точно знаю, кого ищу.

– Тогда на что ты вообще рассчитываешь? И зачем тебе именно её искать? Бери то, что подворачивается по дороге, и радуйся жизни! Ты молод, красив… – Девушка запнулась. – Э-э, осчастливь любую и живи себе без забот. Погоня за идеалом обычно приводит к полному разочарованию…

– Что я слышу? Ха-ха-ха! – Собеседник опять рассмеялся, ехидно на этот раз. – А сама-то чего не отступишься?

– Ну, у меня очень тяжёлый случай. – Лана сокрушённо покачала головой.

– Вот и у меня, похоже, не менее тяжёлый, – подвёл черту молодой мужчина. – Знаешь, я тебя увидел и вдруг подумал вот что… Может быть, этой девушкой и стала та, которую я ищу. Словно шепнуло что-то во мне, подсказало, вот она, вот… Что скажешь ты?

– Я лучше промолчу.

Они переглянулись и снова, не сговариваясь, рассмеялись. После этого допили свои порции, опустошив бутылку до дна.

– Не-е-е, кто угодно, только не я. В смысле, не меня ты ищешь, это точно. – Лана игриво улыбнулась, облокотилась о стол и пристроила подбородок на сомкнутые ладошки. – Скажи, а ты всегда, когда хочешь затащить девушку в постель, рассказываешь ей эту историю?

– Если честно, то у меня до сих пор не было нужды в каких-либо историях. – Молодой человек затаённо улыбнулся; и абсолютно верилось, что он не бахвалится попусту. – Все красавицы сами прыгали ко мне в постель.

– Ваш заказ! – Кок приближался к столику, неся в одной руке блюдо с аппетитными на вид роллами-ассорти, а в другой, судя по солидной пробке с проволочной оплёткой, какое-то игристое вино.

– А заверните-ка всё это нам с собой, – указала девушка на вкусности, – нашу милую беседу мы продолжим в моей каюте.

И молодые офицеры, прихватив блюдо и бутылку, удалились. Кок не провожал их взглядом. Добродушно улыбаясь в усы, он вернулся за свою стойку. Видимо, подобное развитие событий, происходящее в этом зале на его глазах, для немолодого сержанта вовсе не было чем-то из ряда вон выходящим…

Но уже на следующее условное утро по корабельному времени в кабине своей верной «Ищейки», с которой она успела чуть ли не сродниться, Лана покинула борт крейсера. Искательница улетала туда, куда её внезапно позвало нечто новое, неизведанное. Оно ворвалось в сознание, как только она проснулась и открыла глаза. Возможно, провернулась и застыла указующая «стрелка компаса души», упомянутая молодым офицером. Хотя больше всего внучке, ничего никогда не забывающей, нравилось словосочетание, которое она когда-то услышала от своего деда. «Зов Судьбы».

В тот же час, когда девушка, обрётшая «официальное» право зваться женщиной, уже летела в одной ей известном направлении, в каюте, недолгое время служившей очередным временным пристанищем, проснулся молодой мужчина, с которым она провела первую ночь любви в своей жизни.

Он встал, грустно оглядел помещение, явно покинутое молодой женщиной навсегда, и взял в руки записку, оставленную ему на столике рядом с пустой бутылкой и блюдом с несколькими засохшими роллами.

«Безымянный мой, не знаю, оказалась ли я той, которую искал ты, но я тебя нашла. Ты и сам понял, что я не согласилась бы лечь с первым встречным… Но так выходит, что я не могу позволить себе любить только одного человека. Мне доверена судьба целого человечества. Не прощаюсь, хотя не уверена, что свидимся… Прости, если можешь.

Твоя Лана».

Молодой офицер, как был нагишом, так и выскочил в корабельный коридор, крича: «Лана, стой! Лана, это же я! Лана, я не ошибся!» Но метров через тридцать осознал, что девушки уже наверняка нет на борту, что он проспал, и она улетела. Бесполезно бежать ей вдогонку. Он быстро вернулся и натянул свою униформу. Вынул из кармана золотые крылья не просто капитана по званию, но капитана корабля, и прикрепил их на положенное уставом место, к уголкам воротника слева и справа. Затем добавил к ним адмиральскую бриллиантовую «ракетку».

– Адмирал Раевский, сэр, – ожил динамик его личного терминала, – у нас экстренная ситуация. Срочно пройдите на мостик!

– Ты мне скажи, старпом, какого чёрта с моего флагмана отчаливают катера без моего разрешения?! – прокричал на ходу молодой капитан корабля.

– Сэр, но за всё время моего дежурства улетела только одна ищейка… около часа назад. А эти ребята… никому не подчиняются, – запинаясь, стал оправдываться старший помощник. – Вы же должны это знать!

– Срочно развернуть корабль и догнать! – проорал свой приказ капитан крейсера.

– Я бы и рад, но… у нас тут ситуация. Прямо по курсу неидентифицированная флотилия в составе тяжёлого крейсера и полудюжины кораблей сопровождения, – доложил старпом. – Боюсь, нам придётся отступить и подождать подкрепления. Наша эскадра на подходе, но…

– Тоже мне ситуация. – Молодой эскадренный адмирал фыркнул. – Всего лишь минут на двадцать возни для толкового коммандера. Сейчас я покажу вам то, чему в академиях не учат. А потом сразу же в погоню за «Четвёркой»!

– …При условии чёткой отработки всех деталей, я думаю, у нас получится. Говорить, что в результате мы победим, я поостерегусь. Нам бы не потерпеть разгромное поражение. В идеале, разойтись с ничейным счётом, остаться при своих, – завершает излагать замысел командир. Наверняка придётся ещё уточнять эти самые детали, в которых кроется залог успеха, выслушивать подробные инструкции, что-то предлагать, дополнять, согласовывать и так далее, но основное он уже сообщил нам. Мы выслушали молча, не проронив ни словечка, даже я. И продолжаем молчать. Перевариваем.

«Остаться при своих» – гениальная формулировка, короче и ёмче просто некуда. В трёх словах отражена вся суть.

Должно получиться, уже понимаю я. Обязательно должно. Если мы втроём успешно выполним свои боевые задачи. И от этого понимания хочется завыть с тоски. Она меня переполняет и точно так же, как моего командира, жжёт, жжёт нестерпимо…

– Плана Буки, ясен-красен, не припасено, – нарушает гнетущую тишину наш боевой побратим. – Сплошной первостепенный Аз. Да всенепременно победить надобно, иначе…

Снова повисает пауза. Наш костерок потрескивает, пытаясь её нарушить, но у него просто не хватит силёнок, треск едва слышен. Хватит ли силёнок у меня? Всё-всё исполнить как следует и при этом не сгореть от тоски… вселенской. Да, ничего не попишешь, очень подходящее слово в данном контексте.