Сергей Вольнов - Звёзды героев

– Раньше, чем ты совсем постареешь, я превращусь в старую деву, – не менее убеждённо заявила внучка.

Даже гипотетически представлять, что с нею будет, когда он совсем постареет, девочка не желала. Хотя дед учил её, что жизненно важно – всегда стараться предвидеть варианты. По возможности, все до единого.

…Не знаю достоверно, что в процессе перехода испытали остальные, но лично мне было, мягко говоря, не по себе, особенно в начале. Подозреваю, браться за руки совершенно не обязательно, но локосианка настояла. Думаю, для неё это – принципиальный момент. Наверное, хотела всех нас сплотить, хотя бы простейшим способом, символично. Или же ей таким образом проще контролировать процесс?

Дрогнула душа и натурально опустилась в пятки, когда багровое закатное солнце, волны лимана и сосны на берегу начали растворяться, сменяясь мутно-жёлтой пеленой. Свирепо закружилась голова, ускользнула из-под ног почва и вышибло дыхание, будто сильным ударом порыва ветра в лицо. Замельтешили, калейдоскопически сменяясь, неразборчивые, трудноуловимые картинки… Почему-то возникла мысль, что это пролетают мимо бесчисленные миры.

Когда я был совсем крохотным пацанчиком, бабка мне рассказывала, что в юности она и её ровесники часто водили хороводы вокруг жарких высоких костров и распевали народные песни. Слова одной из них я смутно помню, там что-то говорилось о пущенном с горы колесе, которое загорелось и превратилось в солнце. И я, четырёхлетний мальчонка, перед сном представлял чудо солнцеворота, и затем снилось оно мне. Теперь вот – повторилось, только наяву. Громадное бурлящее светило, взгляда не хватит объять, и цвета такого же, как в детстве звёзды в окне, когда засыпаешь и видишь их сквозь прикрытые веки… Пульсирует, манит, притягивая к себе.

Солнечное колесо закружилось, набирая темп, и вместе с калейдоскопом зримых обрывков уже доносились мириады голосов, клокочущая смесь звуков… А потом я исчез, ни мысли, ни чувства, ни воспоминания. Сколько времени меня не существовало, трудно сказать, может, секунду, а может, век.

Потом вновь начал вспоминать, а значит – существовать. Хотя первые мгновения ничегошеньки толком не соображал, просто БЫЛ, возможно, нечто подобное ощущают младенцы сразу после рождения. Когда извилины опять начали шевелиться, я осознал, что куда-то испарилась большая часть моей одежды и боевой экипировки, а из оружия при мне остался лишь единственный «огнестрельный» пистолет.

Ну что ж, воистину новое рождение, и как положено, фактически в голом виде.

Башка мутная-мутная, как с добротного перепою, только вот боли нет и все ощущения притуплены. Хоть имя-то своё помню? Помню. Виталий. Жизненный, значит. Ага, с этим порядок, значит, и с любой другой оказией разберёмся, надеюсь. До жути неприятно, оказывается, это «бесцельное» перемещение. Отчаянный прыжок через провал неизмеримой глубины, в неведомые дали, распростёршиеся на пресловутом «том краю» пропасти… Стоишь в одной из точек родной планеты, в милом глазам и сердцу месте, и вдруг всё вокруг тебя начинает сыпаться, растворяться, стремиться в небытиё. И сам – валишься туда же.

Возвращаешься в себя, вокруг снова что-то есть, и ты сам есть, но в упор неясно, где же ты есть, неясно, что с тобой и как дальше-то быть… Да уж, мы с Алексом и сами немало… пошныряли по мирам, коротко выражаясь. Но у нас это получалось как-то иначе, куда менее болезненно и обескураживающе. Не выворачивало нас шиворот-навыворот. Не прокручивало сквозь мясорубку между входом и выходом. Не растирало жерновами реальностей, которые мы совмещали на неуловимую дольку наносекунды…

Вероятно, из-за того, что мы спринтеры. А эта неимоверная девушка, на порядок перещеголявшая всех нас, способна управиться с кардинально большими величинами, пространственными и временными. Она бегунья на супермарафонские дистанции. Мы-то, по сути, в сравнении с нею… так, спортсмены-любители. Не лишённые способностей, однако… звёзд с неба не хватающие. Ха! Неожиданный каламбур. Но суть отображает более чем точно.

Уж кому-кому, а ей схватить удалось.

Вот она, рядом. Дрожит, обессиленная, судорожные объятия телохранителя её ничуть не согревают, он сам аж посинел на морозе. Я тоже застыл, торчу, как обледеневший столб… Но путы оцепенения помогает разорвать ор Алекса, взбешён мой подопечный не на шутку, а что кричит, не разобрать, хотя нетрудно догадаться. Принц всегда найдёт повод для недовольства, а тут целый пучок разнообразных причин.

– Где мой лучевой дальнобойник?! Вы хоть представляете, чего мне стоил его эксклюзивный тюнинг?!!

Ветер разносит голос по тёмной, промороженной степи. Колючий, пробирающий до костей, корёжащий тело ветрюган, прямо свирепый зверь, а не движение воздуха.

Как бы нам здесь не подохнуть от банального переохлаждения…

Белая крошка, непонятно откуда взявшаяся, осела на губах и щиплет глаза. Решаю, что снег, но вдруг Ильм подаёт голос и уверенно сообщает: «Это химия». И вправду, снег не имеет вкуса, да ещё такого противного, кисло-солёного. Интересно, что за бородатый дядя посаливает нас сверху и зачем?.. Чёрт, никак не возвращается ясность мыслей, даже не представляю, что делать дальше! Никаких вариантов. С детства не помню себя таким беспомощным и растерянным. Сводит с ума кошмарная вонь, как на городской свалке, врывается в ноздри, прямо насилует обоняние…

Неожиданно встревает подопечный Ильма, подначивает моего за то, что принц и не подумал поделиться одеждой с бедняжкой Тич, а о потере какого-то лучевика скорбит. Я-то не удивлён. Во имя собственного выживания Алекс способен продемонстрировать классические примеры поведения законченного эгоцентриста. Лёха, Ильмов воспитанник, наверняка возмущается из искреннего благородства, но разве это важно. Итог мне всё равно известен – драка. Моему только дай повод.

Немедленно отвлечь его, направить воинственную энергию по другому руслу…

Кошмар, неужто я босой?! Опускаю взгляд вниз. Нет, слава богам войны, боевые берцы по-прежнему на мне, просто до того холодно, что конечности отнимаются. Надо двигаться. Не спим, не спим! Замёрзнем!

Коллега-восславянин оценивает ситуацию одновременно со мной. Стартует, решительно увлекая за собой Лёху. Начинаем движение, наконец-то! Межзвёздные марш-броски – это круто, круче некуда, круче только сами звёзды, однако царица полей, как ни крути, – пехота. Уж что-что, а поля здесь явно не в дефиците, степь да степь кругом!

Что с небом-то? Ни звёзд, ни туч, сплошная серая пелена с багровыми подтёками, откуда периодически сыплется мусор, в основном мелкий, а иногда и опасно крупный. На какую же иномирскую помойку нас занесло?!