Дмитрий Лекух - Черные крылья Бога

…На вопрос, и как же, он думает, мы все это пройдем, начальник разведки ответил предельно честно:

– Хрен его знает. Там еще никто и никогда не проходил… – А потом добавил: – Зато, может, море увидите. Я о нем только читал. Ну, по визору еще старые флешки крутил, пока они от времени сыпаться не начали. Красота, наверное…

Я фыркнул:

– А дойдем? До красоты-то до этой?

Он на секунду задумался.

– Честно? – спрашивает.

– Честно, – киваю.

Молчим.

Теперь уже оба.

Он еще раз вздохнул, не торопясь скрутил папироску с легкой украинской марихуаной.

Прикурил.

Затянулся.

Протянул мне остатки джойнта.

– Вряд ли, – кашляет. – Я думаю, вас еще до Ростова раздолбают…

Но я почему-то верил – дойдем.

Мы все-таки тоже десантура.

Хоть и бывшая.

Спецназ.

Обязаны дойти.

«Нет задач невыполнимых», – в это необходимо верить.

Иначе в нашей жизни нет вообще никакого смысла.

А так – мы можем все.

Дело только в цене вопроса, которую мы пока еще, к счастью, не всегда готовы платить.

А так…

…Горючкой залились до отказа.

До винтика перебрали джипаки и байки. Тщательно упаковали пополненный боезапас.

Запаслись продовольствием.

…И, вместо того, чтобы выступать, – запили.

Крепко.

По-русски.

Андрей Ильич немедленно скомандовал «отбой» выступлению и мешать отряду в его благородном начинании не стал, напротив – самым наглым образом присоединился.

Видно, и до него дошло, что без этого – никак.

Мужики понимали, что это не рядовая прогулка, что скорее всего вернутся единицы.

Если вообще хоть кто-нибудь вернется.

Предлагать остаться я не стал никому.

Могли и морду набить.

Чисто от обиды.

Где-то так…

…Пили страшно.

По-черному.

С плачем взахлеб и поцелуями в перерывах между мордобитиями.

С вечера до утра, а потом снова с утра до вечера.

С тоскливым русским воем по погибшим братьям. С засыпанием под столом, опохмелом и возвращением в исходное состояние.

Потом Гурам с Чарли откуда-то притащили трех шлюх, коих весь отряд и поимел по очереди во все доступные для народа отверстия.

Шлюхи, несмотря на то, что им заплатили честно и не скупясь, ушли на третий день какие-то абсолютно ошалелые, с трудом переставляя ватные ноги.

По счастью, их не избили и не покалечили.

Пьяная банда ветеранов, к сожалению, и не на такое способна.

Других в десант не то чтобы не берут.

В десант берут всех.

Там просто не все выживают.

Такие дела…

…На пятый день запой прекратился.

Сам собой.

Ничего удивительного, так оно чаще всего и бывает.

Главное – не мешать.

Честно-честно…

Я отвел мужиков в баню, напоил пивом и велел отдыхать.

На следующий день мы выступили.

…Все-таки области, контролируемые Крыльями, здесь, на юге бывшей Федерации, резко отличались от «диких».

Мы поняли это, как только миновали последний блокпост и углубились «в незнаемое» километров эдак на десять.

Н-да…

То, что мы считали адом…

…Сначала кончилась поддерживаемая в более или менее пристойном состоянии трасса.

Исчезли напоминающие маленькие крепости поселки фермеров, окруженные какими-никакими, но все-таки обработанными и отчасти даже ухоженными полями.

Люди, живущие за счет земли, почему-то меньше подвержены деградации, чем городские.

Во времена моего отца, Корн рассказывал, было ровно наоборот: деревня спивалась и разлагалась стремительно и беспощадно, пока не вымерла полностью.

Нынешние фермеры, в большинстве своем, – потомки бежавших от бардака горожан.

Новая генерация, так сказать.

Так вот, эти почему-то оказались куда более жизнеспособными.

…Потом пропали поддерживающие подобие порядка пешие и механизированные патрули.

Перед нами лежала только узкая лента вдрызг разбитой дороги.

Разруха и пустота.

Всё.

А в первом же дотла разоренном селении нас встретил странного вида мужичок в брюках с лампасами.

И с небрежно приставленным к стенке ветхой сараюшки допотопного вида «калашом».

За неимением клейкой ленты спаренный магазин этого музейного экспоната был туго перевязан обычной бечевкой – такой в незапамятные времена перетягивали ящики во время переездов и продуктовые посылки в армию.

Мы остановились.

Просто так мужики с автоматами тут не сидят.

Место не то.

– Кто старшой? – лениво плюет мне под ноги.

Самое обидное – попадает.

Прямо на черное глянцевое зеркало моего до блеска отполированного новенького армейского ботинка – я к обуви всегда трепетно отношусь, и это не наносное.

Я даже сначала, честно говоря, не понял.

У нас был, как минимум, серьезный численный перевес, не говоря уж, как бы это помягче сказать, о квалификации персонала.

Чо так борзеть-то, спрашивается?!

Совсем сдурел, что ли?!

…Казачок лениво оторвал свой зад от бревнышка.

Я, в свою очередь, выпрыгнул из джипа, предварительно скомандовав в наушник рассредоточиться и прочесать.

– Знаца так, сюды слушай…

С родной речью у этого туземца явно были серьезные проблемы: может, мама пила, может, папа триппером болел.

Непосредственно в момент зачатия, ага.

Короче – наследственность.

Причем, не в первом поколении.

– Оружье здеся оставите. Механику тож, боеприпас туды-сюды. Ну, одежу. Тады могете возвертаться.

– Всё?

– Усё. А чо?

– А что будет, плебей, ежели я сейчас дам тебе в рыло и спокойно поеду дальше?

– Чо-чо?

– А ничо…

Мне и правда ничего не оставалось, кроме как осуществить свою угрозу.

Неосуществленные замыслы, знаете ли, расхолаживают.

К тому же Веточкины разведчики уже волокли других «казачков». Те были аккуратно спеленуты «ласточкой» – любимый способ фиксации пленных УНСОвцами, у врагов тоже надо чему-то учиться.

Кое у кого набухал фонарь под глазом – перестарались мои ребятки.

Ну, не ругать же их за это, в самом-то деле?

Я вон тоже… не выдержал.

– Все?

Веточка коротко кивнул.

– Парочку пришлось пришить. Гоношистые попались. Чуть что – сразу за автоматы хвататься, – в голосе у моего помощника звучала обида.

А вот глаза снова стали веселыми и злыми.

Это хорошо.

А то у него после того последнего случая в Воронеже даже взгляд немного потух.

Видимо, задумался о будущем.

О том, каково будет жить под Крыльями.

А это – вредно.

– Ну? – я повернулся к лампасному. – Что теперь скажешь?!

Сказать ему было нечего.

Я махнул рукой: Чарли деловито связал петлю, попробовал, как ходит, остался недоволен и заорал в сторону джипаков, чтобы принесли мыло.

Казачок элементарно обгадился.

По пыльной земле стремительно растекалась лужа, запашок стоял такой – мало не покажется.