Андрей Щупов - Оккупация

Метнувшись в сторону, Бес пальнул в чекистов, но, выпустив пару пуль, автомат неожиданно смолк. В бешенстве передернув затвор, зек торопливо упал на землю, проворно перекатился. Грохочущие очереди били совсем рядом. Пули взбивали пыль у самого лица, мелкие осколки стен стегали по щекам. Впору было орать и материться. Чертовы патроны кончились, а как управляться с запасным диском, Бес понятия не имел. Продолжая перемещаться от укрытия к укрытию, он судорожно шарил по оружию. Диск наконец-то удалось отщелкнуть, но нужно было вставить еще новый!.. Противники, между тем, уже сообразили, что он безопасен. Вконец осмелев, они двигались к нему в полный рост и полосовали вдогонку, не жалея патронов.

— Сюда, Бес! Сюда беги!..

Из-за грохота выстрелов зов этот Бес услышал не сразу. Повернув голову, разглядел схоронившегося между дощатыми стеллажами Зулуса. В руках зека тоже был автомат, и он тщательно целил в направлении приближающейся парочки.

Секунды стремительно утекали, однако Бес все сообразил правильно. Не к Зулусу следовало бежать, а чуть в сторону, чтобы вывести этих двоих под пули. Простейшая геометрия боя, которой Бес, по счастью, владел. Как бы то ни было, медлить было опасно, и, юрко пригнувшись, он стремглав побежал. Пыльные фонтанчики заплясали под ногами, противно взвизгнуло над головой. Но он снова остался цел, а молодчага Зулус не подвел. Бес услышал, как дробно ударил его ППШ, и мгновением позже за спиной раздались короткие вскрики.

А еще через минуту он уже сидел в закутке между стеллажами досок и выслушивал невеселый рассказ Зулуса:

— …Их, наверное, не меньше десяти грузовиков подкатило. Со стороны административного здания, южных ворот и северных. Сначала они с начальником о чем-то на КПП спорили, а потом все разом и началось. Всю администрацию там же и положили. А после начали ходить по баракам и поливать из автоматов. Хорошо, мы чуть дальше от них находились — успели залечь, но что в бараках творилось, это даже представить себе страшно. Мох успел выскочить — рассказывал, что на полу скользко было от мозгов и крови.

— А где он сейчас — твой Мох?

— Шлепнули… — Зулус пожал плечами. — Мы момент выждали — к проволоке рванули, а они, верно, в бинокль нас разглядели и прямо с грузовика жахнули. Там у них что-то вроде пулемета крупнокалиберного — ну и резанули. Нас пятеро было, четверых положили.

— Ты, выходит, один остался?

— Теперь уже не один… — с какой-то мальчишеской робостью Зулус улыбнулся, и, глядя на него, Бес недоуменно припомнил, как еще совсем недавно они рвали и метали, голосуя за смерть этому человечку. Будто и не было дел на свете важнее. А человечек взял и спас его, хотя проще простого мог отдать на съедение черным мундирам. Мог и сам даже пустить пульку, благо было за что.

В горячем порыве Бес стиснул хрупкое плечо Зулуса.

— Ты за старое не дуйся, Зулус. За жизнь спасибо! А выберемся отсюда, зуб даю — от любой братвы отмажу.

— Да ладно, чего там…

— Слово даю! — с нажимом повторил авторитет. — И ты это запомни: Бес своих слов на ветер никогда не бросал. Нам бы только выбраться отсюда.

Разволновавшись, Зулус пробормотал:

— Вообще-то у меня есть один план… Созрел, пока прятался за стеллажами. Сначала, думал, не выгорит, а сейчас…

— Что еще за план?

— В одежку надо чужую переодеться. — Зулус кивнул в сторону убитых. — В мундиры, значит, этих упырей из НКВД.

— С чего ты взял, что они из НКВД?

— Так вон же какие эмблемы. Опять же петлицы — довоенные. Я такие в фильме о репрессиях видел. Так вроде и называлось кино — «Сталинские соколы».

Бес пристально взглянул на соседа.

— Послушай, Зулус, как это все может быть — НКВД, грузовики допотопные, ППШ? Откуда, на хрен, взялась эта сталинская голубятня?

Зулус пожал плечами.

— Кто ж его знает? Может, какой перекос во времени? В некоторых книгах про такое вроде пишут…

— Чушня — твои книги! — обозлился Бес. — Их для детишек малых пишут, а это жизнь! Реальная, прикидываешь? Вот я и хочу знать, откуда на нормальной зоне двадцать первого века взялись эти сраные палачи?

— Был бы Лепила жив, он, наверное, сумел бы объяснить.

— Нет твоего Лепилы, — пробурчал Бес. — На моих глазах шлепнули. Вместе с Ханом…

Некоторое время они помолчали.

— Ну что, значит, используем маскарад?

Зулус кивнул. Осторожно выглянув из-за стеллажа, Бес указал на ближайшего черномундирника.

— Вроде как твой размер. А вот того я себе, пожалуй, возьму…

Чуть позже, уже переодевшись в черное обмундирование, они открытым шагом приближались к КПП. Сапоги Бесу немного жали, зато гимнастерка оказалась впору. Немного портили ее дыры от пуль, зато черный цвет делал кровь на мундирах практически незаметной…

В воротах уже стояли постовые — разумеется, все с теми же ППШ. На приближающуюся парочку внимания не обратили, и они беспрепятственно миновали пропускной пункт. Тем не менее, что-то в их выправке все же привлекло часовых. Один из них лениво махнул рукой.

— Эй, сержант, куда направились?

Это и оказалось той роковой ошибкой, что выдала их с головой. Видимо, в чине сержанта оказался Зулус, но на вопрос часового самонадеянно откликнулся Бес.

— Как это куда? К лейтенанту на доклад. — Буркнул он.

— Какого еще лейтенанта?

— А такого, какого надо. Чего привязался, в натуре!.. — осторожным движением Бес потянул с плеча ППШ, но часовой отреагировал быстрее.

— А ну стоять! Ишь, умники! То-то я гляжу — рожи незнакомые… — часовой охнул. — Елки зеленые! Да они ведь с наших ребят одежку стянули! Смотри, Василь!

Плечистый Василий двинулся было в их сторону, и в этот момент Зулус заполошно заверещал.

— Беги, Бес!

Опустив голову, Зулус ринулся на Василия, боднув его с такой силой, что солдат кубарем полетел на землю. Зек же, не останавливаясь, распахнул руки и шагнул вперед — навстречу огненным трассам. Всполошенные чекисты били в основном по нему, подарив Бесу драгоценные секунды, в которых он так нуждался.

В несколько прыжков авторитет подскочил к грузовику, махом взлетел в кабину. Панель управления в общем и целом была знакома, мотор тоже был не заглушен, и, выжав сцепление, Бес рванул машину вперед. Ударом бампера смял калитку с солдатиками, крутанув баранку, развернул тяжелый грузовик. Нога в чужом сапоге притопила педаль газа, и на полной скорости грузовик помчался прочь от страшного места…

В отличие от Хана с Бесом для Чугунка этот сумасшедший день начался с того, что, внезапно ощутив дурноту, он решился выйти из-за стола. Поймав недоуменный взгляд Хана, жестом показал, что его припекло с желудком. Смотрящий недовольно поморщился и все же кивнул. А вот гордец Лепила даже не посмотрел в его сторону. И очень даже напрасно. Как ни крути, из всех присутствующих один только Чугунок и противился смертельному приговору. При этом пекся он, конечно же, не о жизни Зулуса. Черт бы с ним — с Зулусом, — таких «гнилушек» на всех зонах охапками можно грести. Одним больше, одним меньше — никто и не заметит. А вот нормальный врач — такой, чтобы умел лечить и смотрел на больного, как на попавшего в беду друга, был действительно редкостью. Чугунок сам страдал язвой, не раз загибался на нарах от боли, был в свое время в добрых отношениях с Шутом — тем самым, что по всем параметрам должен был бы уже отбросить коньки. Однако не отбросил, потому что, на его счастье, в колонию заявился Лепила — никому не известный чужак, что в два счета поставил на ноги Шута, а по слухам и крепко помог страдающему от неведомой болячки куму. В сущности процесс выздоровления происходил у всех на глазах, а потому сомневаться в способностях Лепилы не приходилось. Не Хан бы с его чертовыми амбициями, Чугунок и сам не постыдился бы обратиться к Лепиле за помощью. Язва высасывала из него все силы, не давала спокойно спать, однако понятия есть понятия — и пойти против Хана Чугунок не решался. Конечно, воровское товарищество сплошь и рядом нарушало свои же законы, но внешне «братки» старались блюсти приличия, в глазах рядовых пацанов оставаясь все теми же несломленными «синими» князьями. Лепила же чихал на все их неписанные законы и жил по своим особым правилам. За ним чувствовалась неведомая сила, природу которой Чугунок никак не мог себе объяснить. Даже одно то, что в любую погоду Лепила продолжал ходить по зоне в сияющих глянцем туфлях и гражданском плаще, вызывало у авторитета некий трепет и уважение. Впрочем, чувства свои следовало тщательно скрывать. Братва недолюбливала Лепилу, и поневоле приходилось подыгрывать интересам большинства…