Андрей Щупов - Оккупация

— Это надо еще посмотреть, кто кого лупит. Войны на востоке никогда не заканчивались в один год…

— Ладно, это все пустой базар… — Танкист встрепенулся на своей лавке, оживленно замахал руками. — Эй, Рамах, шагай сюда, потолкуем за жизнь. А ты, Витек, придвигайся поближе, поможешь, если что. Поспрошаем у него про Вальрам с шерхами. Авось, выведаем какую-нибудь халяву.

— Что еще за Рамах? — Виктор хмуро покосился на ковыляющего к ним косолапого дайка.

— Ну, ты даешь! Это же родной брат Шурыма!

— Ты разве знаком с ним?

— Да я тут, считай, всех уже знаю! И брата Шурыма, и друзей его. — Танкист с превосходством фыркнул. — Вон тот кабан с медным ошейником — это Кнох, а тот, что без пальцев на левой руке — знаменитый Сапшо. По повадкам, конечно, бакланы, но, в общем, пацаны правильные. Самый же прикол в том, что у них и впрямь вместо татуировки пальцы режут. Одна ходка — значит, без мизинца. Две ходки — безымянный рубят.

— А когда пальцы заканчиваются, что делают? — поинтересовался Потап Шматов.

— Такого здесь не бывает. — Хохотнул Танкист. — Это у нас на зонах гниют до самой старости, а тут каторга — вполне натуральная. Либо в каменоломнях ишачат, либо на арене мечами машут, либо с чудовищами воюют.

— Какими еще чудовищами?

— Это уж я не знаю… Вон, у Виктора лучше спроси. Говорят, нечисти тут хватает: хараны какие-то, галинды… Короче, здешний каторжный люд особо не заживается. — Танкист подмигнул Шматову искрящимся глазом. — Ну, а нам, я так прикидываю, лишняя дружба по любому не помешает…

Миронов, слышавший этот разговор, только покачал головой. Сам он успел перессориться со всеми соседями. С тем же обладателем ошейника даже хорошенько подрался. Зато и заставил себя уважать. По крайней мере, на пайку их больше не покушались. Брат Шурыма — он, может, и брат, да только после гибели плечистого дайка с россиянами вновь перестали считаться. Разве что Танкиста задирать опасались. Видно, и впрямь угадывали в зеке былой опасный опыт. Вроде и тощий, и без зубов, а глазки поблескивают, как у матерого хищника. Впрочем, хищником он и был — во всяком случае, в недавнем своем прошлом…

Перевернувшись на спину, Сергей погрузился в воспоминания о прошлой жизни. Странная штука, даже самые суровые милицейские будни казались теперь раем. Вспоминались заваленные товаром магазины, полки с продуктами, красивые девушки, разгуливающие по улицам. Почему никогда прежде он не ценил той жизни? Чего ради ссорился с товарищами, раздражался по поводу телепередач и газетных статей?…

Миронов прикрыл глаза ладонью, без особых усилий перенесся в былое. Барак, в который их поселили, был более просторный. Здесь и пахло значительно лучше — свежими опилками, соломой и коровьим навозом. Последний у Миронова всегда ассоциировался с деревенскими домиками, с настилом из досок, зарослями крапивы и звонкими струями молока, бьющими в сияющее ведро. Пастораль, от которой щемило сердце и сами собой наворачивались на глаза слезы. В самом деле, корова — это вам не свинья. Был такой случай в жизни Сергея, когда им, несмышленым студентам, предложили поработать месяц в свинарнике. Уже на входе ребяткам стало дурно, а выдержать застоялый запах нечистот во внутреннем помещении оказалось под силу лишь двоим — тому же Миронову и его другу Шматову. Все прочие от работ отказались. Зато потом, когда их перевели в коровник, они дышали полной грудью и никак не могли надышаться…

— А ну, подъем! — к нарам подошел Шматов. Распахнув глаза, Миронов скривил было недовольную мину, но живо припомнил, что сегодня очередной бой на арене. Так что пришлось с кряхтением подниматься.

— Давай, давай, лежебока! — Капитан качнул деревянной палкой, встал в боевую позицию. — Сначала я нападаю, ты защищаешься, потом меняемся ролями.

Подобрав рейку, заменявшую ему меч, Сергей приблизился к другу. Надо отдать должное Потапу — суровость он проявлял не только по отношению к Сергею, но и к себе. Иначе не затянулись бы раны капитана столь быстро. Шматов тренировался ежедневно и с некоторым даже остервенением, не давая себе ни малейшей поблажки. Сцепив зубы, заставлял себя ходить по бараку и дворику, скрупулезно отсчитывая положенное число шагов. Когда все прочие лежали на лавках, крутил руками, сжимал и разжимал пальцы, мотал головой и совершал махи ногами. Окружающие над ним посмеивались, однако с каждым днем смеялись все меньше. Потому что тоже не забывали о близящихся состязаниях. И время от времени к Шматову добровольно выходил кто-нибудь из дайков. Не для того, чтобы посрамить европейца, а для урока. И Потап никому не отказывал, живо обучая вышибать из рук деревянное подобие меча, демонстрируя основные способы защиты. Попутно и сам совершенствовал технику, поскольку понимал, что в рубке местным мастерам он значительно уступает. Но еще больше его беспокоили навыки Сергея. Кисть, плечи, основы движений — все следовало ставить Миронову практически с нуля. Особенно сложно давались Сергею кистевые выхлесты. У Шматова они выходили легко и резко, за счет чего и получалось блокировать чужие удары, одним круговым движением вышибать вражеские мечи. А уж за стремительными выпадами Потапа уследить было вовсе невозможно. По сути дела это был двойной и тройной прыжок, заканчивающийся гимнастическим шпагатом — молния, от которой увернуться было просто немыслимо. Единственный совет, последовавший от наблюдавших за тренировками дайков, заключался в том, что удар Шматова направлялся чересчур низко. Увы, в мире, в котором он фехтовал ранее, не водилось ни щитов, ни панцирей, ни кольчуг, а потому любой даже самый легкий укол в корпус уже приносил очко. При этом бойцы старались не бить по рукам и ногам, а удар в шлем считался досадным недоразумением. Нынешние реалии ставили все с ног на голову. Отныне целить имело смысл как раз в шею, лицо, ноги и руки…

Сергей едва успел вскинуть над собой рейку, — как обычно Шматов атаковал без предупреждения.

— Да куда же ты ее так задираешь? Всего-то чуток и разверни кисть. Пусть противник машется, а твое дело — беречь силы. Не ленись отступать, тогда удар провалится, а это еще лучше, чем отбить его. Все равно как в боксе. Можешь подловить руку на излете и тут же атакуй. Кроме того, жесткий отбив — не самая простая вещь. И шпагу можешь потерять, и кисть покалечить… — Потап досадливо вздохнул. — Ты же айкидо занимался, вот и используй ту же самую технику. Обращай энергию противника вспять. Пусть проваливается и промахивается, — твое дело угадать намерение и упредить на полсекунды. Не препятствуй движению чужой шпаги. Наоборот, следуй за ней, как тень. Где надо — подтолкни или уведи в сторону.

— Тебе хорошо говорить, — тяжело выдохнул Миронов. — При такой скорости — попробуй уследи!