Антон Грановский - Имперский крест

– Доктор сказал, что со временем это может пройти. Но не очень скоро.

– Значит, теперь я инвалид, – констатировал Егор.

Под скулами у него вздулись желваки, а губы слегка задрожали.

– Ты спас нас всех, – сказала Юля тихим голосом, словно боялась разозлить его.

Егор усмехнулся и с горечью произнес:

– Да. Но это не вернет мне способность двигаться.

Он попробовал пошевелить руками и ногами. Спину пронзила боль – такая острая, словно кто-то воткнул ему в позвоночник раскаленный железный прут. Егор расслабил мышцы и подождал, пока боль притупится. На лбу у него засверкали крупные капли пота, кровь оттекла от побелевших щек.

– Вы-то со Шрамом в порядке? – спросил Егор.

Юля кивнула:

– Да. Он здесь, за дверью. Позвать?

– Не надо. Лучше помоги мне подняться с кровати.

Девушка нахмурилась:

– Доктор сказал, что тебе нельзя вставать. Нужно подождать хотя бы неделю.

– У меня нет этой недели, – сказал Егор. – Обхвати меня за плечи и помоги подняться.

– Я не все тебе сообщила. – Юля провела рукой по сухим, блестящим глазам. – Доктор сказал, что тебе будет больно. Все время.

– Ничего. Как-нибудь переживу. Помоги мне.

Юля, больше не возражая, обхватила Егора за плечи.

– Готов? – спросила она, глядя ему в глаза.

– Да. – Отозвался он. – Давай!

Егор сцепил зубы, чтобы не застонать. Ощущение было такое, будто ему вырывали позвоночник заживо. Боль отдавалась в ногах и руках, парализуя их. Однако он сумел сесть на кровати и спустить ноги на пол.

– Ну, что? – спросила Юля, с жалостью и болью глядя ему в глаза.

– Это будет сложнее, чем я думал, – выдохнул Волчок. Потом напряженно улыбнулся и добавил: – Но я справлюсь.

– Конечно, справишься, брат! – услышал он рокочущий голос Шрама. – Смотри, что я тебе принес!

Верзила брякнул на стол груду щитков и скобок, скрепленных между собой пластиковыми ремнями. Егор улыбнулся.

– Рад тебя видеть, здоровяк. Что ты принес?

– Твой новый скелет, – ответил Шрам. – Местный умелец сварганил его из остатков экзо-скафандра. Примеришь?

– Только если ты мне поможешь. Я не совсем в порядке.

– Ты вылечишься, брат, – заверил его Шрам. – Мы в Резервации! И здесь ничто не помешает тебе зализать раны и накопить жирок! Ну, а теперь давай оденемся и встанем на ножки, дружок.

Шрам сгреб со стола экзо-скелет и шагнул к Егору.

Шрам и Юля принялись за работу. Части экзо-скелета натягивали на Егора медленно, то и дело поглядывая на его лицо – не морщится ли от боли? На лбу Волчка выступили капли пота, но он старался не подавать виду и даже улыбался.

– Чувствую себя хрустальной вазой, – пошутил он. Глянул на стол, на котором стояли потертые пластиковые чашки, и добавил: – Хотя вряд ли вы знаете, что такое хрусталь.

Наконец, экзо-скелет был надет и скреплен ремнями. Егор стоял на ногах.

– Ну, как? – спросил Шрам. – Что чувствуешь?

– Пока ничего интересного. Но если вы отпустите меня и отойдете подальше, я наверняка что-то почувствую.

– Волчок, ты можешь упасть.

– Могу, – согласился Егор. – А могу и не упасть.

Юля первой выпустила его руку. Ее примеру последовал и Шрам.

Они отступили от Егора на шаг, готовые в любой миг подхватить его.

– Как теперь? – осторожно спросила Юля.

Егор сделал шаг и покачнулся. Юля бросилась было на помощь, но Егор удержал равновесие и жестом остановил ее.

– Ну, вот. – Егор поднял руку и вытер потный лоб. – Теперь другое дело. Чувствую себя средневековым рыцарем в сверкающих доспехах.

Егор посмотрел на молчаливую Юлю и спросил с напускной веселостью:

– Будешь моей прекрасной дамой?

На щеках девушки проступили пятна румянца.

– Я знаю, что каждое движение доставляет тебе страшную боль, – сказала она.

– Боль – ерунда, – небрежно произнес Волчок. – Главное, что я могу двигаться, и благодаря экзо-скелету движения мои ничем не стеснены.

– Ничем, кроме боли, – упрямо повторила Юля.

– Боль – штука субъективная. А теперь разойдитесь в стороны, ребята. Андроид Волчок желает выйти на свежий воздух.

И он двинулся к выходу, сцепив зубы и балансируя руками.

Егор стоял у порога, хмуро оглядывая пластиковые старенькие дома с крошечными огородиками, громоздящиеся под низким свинцовым небом. Возле домов, вдоль асфальтированной дороги, стояли люди и молча смотрели на Егора. Все они были одеты в потертые светлые комбинезоны. Егор только сейчас понял, что на нем точно такой же комбинезон.

Издалека донесся странный звук.

– Контролеры! – громко сказал кто-то из людей.

Егор повернулся к Шраму и Юле, которые вышли из дома следом за ним, и спросил: – Что происходит?

– Проверка, – ответил Шрам. – Раз в десять дней фашисты прочесывают Резервацию. Сегодня они приехали раньше срока, и думаю, что это из-за нас.

Егор посмотрел на жителей Резервации, которые стояли перед своими домами с напряженными лицами и смотрели туда, откуда доносился тихий рокот.

– Почему они испугались? – спросил Егор. – Ведь в Резервации нацисты никого не трогают.

– Это касается здоровых людей, – ответил Егору человек в комбинезоне, стоявший поблизости. – Тех, кто способен работать. У такого, как ты, могут возникнуть проблемы.

– Помалкивай об этом! – грубо сказал ему Шрам. Затем перевел взгляд на Егора и негромко объяснил: – Это хозяин дома, в котором мы живем. Он дал нам приют в обмен на кое-какую помощь по хозяйству.

– Ясно.

Все замолчали. Спустя несколько минут на дальнем широком конце улицы, похожем на русло реки, показалась кавалькада камуфлированных бронемашин. Своим видом автомобили напоминали трехосные «мерседесовские» внедорожники «G-Klasse».

Жители Резервации опустили головы. Машины приближались.

– Внимание, слэвы! – пронесся над улицей громогласный голос, усиленный мегафоном. – Всем, кто еще не вышел из домов, – срочно выйти! Проверка физического состояния!

Егор разглядел на камуфлированных боках броневиков имперские германские кресты – черные, обведенный белой каймой.

В передней машине, на начальственном месте, сидел голубоглазый пожилой мужчина в черном кожаном пальто. На тулье его высокой фуражки красовались череп и перекрещенные кости. Мужчине было лет шестьдесят на вид, кожа у него была бледная, дряблая и обвисшая, а лицо – брюзгливо-неприязненное.

Егор, прищурившись, глянул на петлицу. На ней красовался дубовый лист.

«Штандартенфюрер, – припомнил Егор. – Важная шишка».

Офицер, сидевший рядом с пожилым нацистом, был намного моложе. Крупный, широкоплечий, розовощекий, с бледно-голубыми глазами, еще не потерявшими юного задорного блеска. Черный эсэсовский китель сидел на его атлетической фигуре как влитой, а чертами лица молодой эсэсовец (оберштурмфюрер, как определил Егор) был чем-то неуловимо похож на своего пожилого спутника.