Андрей Щупов - Приглашение в ад

— А ну вылазь! — негромко приказал Артур.

Глаза сморгнули, и звонкий мальчишечий голос вопросил:

— А ты нас разве видишь?

— Еще как вижу, — Артур с облегчением перевел дыхание. — А где напарник?

— Типа — брательник? Тута… Только он это — боится.

Заросли пришли в движение, и выбравшийся из крапивы белокурый шпингалет лет шести или семи принялся яростно расчесывать обожженные руки и ноги. С ссадинами на лице и на коленях, голенастый, обряженный в короткие не то шортики, не то трусики, он настолько изумил Артура, что несколько секунд солдат просто любовался этим до неправдоподобного маленьким человечком. В Бункере не было детей, и Артур успел напрочь отвыкнуть от их вида. Он смотрел на парнишку, чувствуя, как расслабляются мускулы, как спадает внутреннее напряжение. Есть, вероятно, что-то успокаивающее, почти лекарственное во внешности детей. В одном их присутствии. Ведь заводили когда-то неврастеники аквариумы с рыбьей мелюзгой. Тоже считалось — успокаивает. А это дети. Маленькие люди!..

— Брат-то у тебя старше или младше? — поинтересовался Артур.

— Младше, совсем мулявка!

— Позови его, — попросил Артур. Ему страшно захотелось увидеть, что же еще может быть меньше этого крошечного человечка.

— Не полезет. Боится чужих, — парнишка пренебрежительно махнул рукой и смело приблизился к Артуру. Присев на корточки, тут же заглянул глазом в опущенный к земле ствол.

— Чижолый, наверное… — он проворно затолкал в ствол указательный палец, с натугой потянул обратно. Палец застрял, и Артур поспешно прищелкнул предохранителем.

— Кто же ты такой будешь?

— Петько, — парнишка высвободил наконец палец и, удовлетворенно понюхав его, прищурился на Артура.

— А ты хто? С банды, чи с Города?

— Какой еще банды? — Артур тоже присел. Очень уж свысока приходилось смотреть на мальчугана, словно на замершего лягушонка.

— Таа… Есть тут одни… — Петько неопределенно передернул острым плечиком. — Ходют по лесам, людей шмаляют. Говорят, аж до Вулканов самых бегают, а то и к Синему Болоту шастают. Бородатые все — ровно волосатики. К нам, когда приходют, отец жрать им дает. А они нам за это добро разное тащат.

Резиново-гибко изогнувшись, Петько поскреб пятерней загорелую пыльную спину, деловито добавил:

— Ты к нам не ходи. Батя мамок в погреб попрятал и нам велел сховаться. Тебя с левольвертом ждет и пулемет твой хочет забрать.

— Погоди, погоди! Это когда же он узнал про пулемет? И вообще о том, что я здесь?

— Таа… Собака у нас под крыльцом. Всех слышит. Аж за несколько верст. Как почует гостей, метаться начинает, хрипеть. Раньше лаяла, так батя ей горло подрезал. Чуть не сдохла. Зато теперь молчит. А батя прохожих боится, с биноклем подглядывает. С крыши.

— Правильно боится. — Артур помолчал. — Ну, а кроме вас в деревне есть еще кто?

— Таа… Сыченкины-поганкины. Тоже семья. Только они на той стороне, а мы на этой, — мальчуган прочертил пальцем борозду по земле. — Мы деревню пополам поделили. Только наша половина больше ихней. И мамок у бати больше. Если хто с банды приезжает, так сперва к нам хавать идут, и потом уж к Сыченкиным. Ну и мамок лапают… — мальчишка неожиданно похвастался: — А батя себя старостой называет. Говорит, что это наша деревня.

— Да уж, весело, гляжу, вы живете, — Артур попробовал потрепать Петько по белесым спутанным волосенкам, но парнишка взбрыкнул головой.

— Точно за мамку хватаешься.

— Это как? — не понял Артур.

— Перетак, — передразнил Петько. — Приходют которые из леса и хватаются, мычат, как телята, а потом мамки рожают. Уж спасу от этой мелкоты нету. С утра до ночи горло дерут. Батя их выселяет вместе с мамками, а которые волосатые, без пальцев или с тремя глазами, так тех в лес уносит. Говорит, будто их волки подбирают. А сам каженный день чеснок с хреном ест. Помереть боится.

— Значит, в деревне только две семьи?

— Две, — Петько кивнул. — Остальные или померли или в город убегли. Мы бы тоже померли, да батя в лес увел. А после с Сыченкиными-поганкиными сжигали тех, кто тут помер.

— Как это сжигали?

— Так просто. Сначала в сарай, а потом бензином. Побрызгали и запалили.

Артур нахмурился.

— Тебя батя за волосы не оттаскает? За то, что ты тут со мной разговариваешь?

— Не-е… За волосы вообще не будет. Мне ж не больно, — Петько, демонстрируя, сгреб на макушке пук волос, с силой дернул. Вся жиденькая кисточка осталась у него в кулаке. На голове же обозначилась свежая проплешина. Артуру сделалось не по себе. Почти физически он ощутил ту боль, которой не почувствовал малец.

— Он раз так попробовал, — смеясь, добавил Петько, — а мне хоть бы хны. Уж потом догадался. Теперь по жопе дерет. И меня, и брательников.

В лесу робко застучал дятел. И мальчик, и мужчина враз подняли головы.

— Колотит, дурак, — Петько ковырнул в носу, с вожделением потянулся к пэтчеру.

— Дашь пальнуть?

— Ты вот что… — Артур не сразу сумел собрать воедино разбежавшиеся мысли. Глаза его сами собой возвращались к тому месту на голове Петька, где еще недавно топорщились белесые волосенки. Светлый убиенный пук был небрежно сдут с ладони в траву.

— Ты бы мне лучше к Городу дорогу подсказал. Знаешь ведь, наверное?

— А ты что — не местный?

— Я здесь давно уже не бродил. Лет семь или того больше.

— Ого!..

Ясно было, что семь лет для Петька были огромным сроком — сроком длинной в его жизнь. На изумление его стоило посмотреть.

— Это, значит, когда меня совсем не было?

— Ну да. Так как насчет дороги? Подскажешь?

— Ну… Я только половину знаю. Батя далеко не пускает, заблудимся.

Путанно мальчуган принялся объяснять про половину дороги, снова и снова поминая Вулканы, к которым, по словам бородачей, лучше не соваться, про Синее Болото, заглатывающее людей в считанные секунды, про пучеглазиков и волосатиков, что караулят отбившихся от банд одиночек. Пока он рассказывал, Артур хмуро глядел поверх далеких крыш, гадая, под которой из них мог прятаться многомудрый отец Петька. Возможно, в избе получше — у него ведь полдеревни под боком. А может, как раз наоборот. Хитрые не всегда выбирают то, что лучше. Кто знает, может, та покосившаяся лачужка и есть его главное убежище? Живет там себе с безголосым псом, чеснок жрет, боится. И само собой предпринимает бездну предосторожностей, чтобы и дальше жить, ненавидя конкурентов Сыченкиных…

Артур ощутил закипающее бешенство. Вот же выискался султан! Староста доморощенный! И сына в конце концов в те же игры втянет…

Плечи передернуло неприятной судорогой. Шлепнуть бы их тут всех разом — вместе с бородачами из леса, вместе с Сыченкиными. Взгляд Артура упал на парнишку. Да только не выйдет. Хотя бы из-за этого шплинта и его брательника.