Андрей Щупов - Приглашение в ад

— Ты бы их чайком поманил, сушками…

— Ага! Скажи еще — сахаром!

— Зачем сахаром? От сахара зубы болят.

— Вот сам и приманивай, — Санька искательно заглянул в лицо проходящему мимо Вадиму. — Эй, босс, возьми меня вместо Егора. Какая из него охрана?

— А из тебя какая? — Вадим усмехнулся.

— Из меня самая неожиданная. Кто на меня что подумает? А я — бац! — и в самый горячий момент пистоль достану. Они и попадают все.

— Ну да, от испуга, — следом за Панчей Вадим приблизился к умывальнику. — Оставайся-ка, брат, лучше в башне. С Лебедем дровишек организуете, холодца какого-нибудь наварите.

— Значит, не возьмешь?

Вадим помотал головой:

— Не-а…

— Тогда я Фемистоклу расскажу, как ты его в грязные тряпки заворачиваешь!

— Ох, накажу я тебя как-нибудь за шантаж… А Фемистоклу рассказывай что угодно. Он все одно не поверит.

— Это почему?

— А любит он меня.

— Любит… — Проворчал Санька. Пройдя в детскую, сердито принялся помогать малькам натягивать на себя рубашонки, носочки и колготки. За этим народом следовало глядеть в оба. Сонные, перепуганные, они надевали носки на руки вместо перчаток, штанишки с пыхтением напяливали на головенки. Уже через минуту, забыв об обидах, Санька заливался во весь голос.

— Эй, Егорша! Смотри, как, оказывается, можно рубаху надеть!.. Голову в один рукав, ноги в другой. Так он ведь еще и застегнуться сумел!..

Склон оказался довольно крутым. Артур и сам не понимал — падает он или бежит. Земля проваливалась вниз, и тяжелый пэтчер дробно намолачивал синяки на плечах и шее. Удивительно, но ноги продолжали всякий раз находить в темноте опору, позволяя телу рассекать воздух и уходить дальше и дальше — в незримую глубину оврага. И еще стремительнее — сверху и отовсюду накатывал на бегущего человека пронзительный, разрывающий барабанные перепонки вой.

Достигнув далекого дна, он упал, вжавшись разгоряченным лицом в глинистую, обжегшую холодом почву. Неловко ерзнул, чтобы высвободить прижатую животом руку, и снова замер. Тем временем пронзительный вой утерял тягучую высоту, перейдя в размеренный жестяной грохот. Несколько секунд Артур лицом и грудью чувствовал близкое содрогание земли. Она лежала под ним, напряженная, необъятная, терпеливо снося далекие удары, ощущая крохотное тепло приникшего к ней человека.

Так же быстро, как и возник, устрашающий звук вновь взлетел ввысь, улетая и растворяясь в ночной сырости. Обождав немного, Артур стянул с себя пулемет и тяжело перевалился на спину. Обратив лицо к небу, немедленно увяз взглядом в зависшей над ним черной перевернутой пропасти. Лишь несколько случайных звезд могло лицезреть его здесь — распластанного среди многочисленных земных складок, одновременно вооруженного и беззащитного, бесконечно надеющегося и совершенно одинокого.

Только теперь Артур ясно осознал, что перешел черту опасного круга, оборвал роковую пуповину. Отныне он становился человеком штатским, а стало быть, приобретал свободу! И будь проклята армия с ее сумасшедшими полководцами, с арсеналом, тысячу раз способным уничтожить землю и в принципе это уже сделавшим. Спасибо политикам и многочисленным обладателям эполетов! Неосознанно, но они приставили пистолет к виску планеты, совместными усилиями спустили курок. Не выйди из под контроля атом, возможно, не было бы столь оглушительного числа заболеваний, не было бы мутантов с температурой тела в семьдесят и более градусов, не было бы хроников, заблудившихся во времени, как хрестоматийный персонаж в трех считанных сосенках.

Артур вскинул к черному небу правую руку, стиснул пальцы в кулак. Отныне мышцы, не скованные дисциплиной, тоской и ленью, принадлежали ему одному! Бункер с растревоженным роем охраны, «адский бронепоезд» — все осталось позади. Ничто уже не могло помешать ему двигаться к Воскресенску, а добравшись, влиться в суету горожан, зажить своей собственной жизнью.

Даже внутренне переход от несвободы к свободе был разителен. Самое обыденное казалось Артуру теперь удивительным, и все представлялось поправимым, во всем виделся свой особенный жизнеутверждающий смысл. Теперь он знал, что чувствуют удравшие из части дезертиры, знал, каким восторгом проникаются те, кто подкопом или каким-либо иным образом выбираются из тюрем. Впрочем, сейчас и тюрем-то, наверное, не осталось. Разве что в каких-нибудь особенно крупных городах. Но ведь крупным городам и досталось более всего. Такие же сумасброды, вроде начальника Бункера, растерли в пыль и прах. А если так, значит, все!.. Будем считать, что Бункера нет и не было. Жаль только Степу-теплохода. Вот бы порадовался человек. Да еще того инженера-хроника, что помог Артуру выйти за ворота. Вий его, конечно, расстреляет, но хроник и сам уже был рад подобному исходу. За последние полгода в подземных лабиринтах было ликвидировано более двухсот «зараженных». Полковник считал, что это лучший способ дезинфекции. Лучший и единственный…

Но хватит! Черт с ними со всеми. Каждый решает свою судьбу сам!

Выбравшись из оврага, Артур тронулся в ночь, держа направление на юго-восток, где знал, рано или поздно встретятся дороги или что-то в этом роде. Время от времени он доставал именную капсулу и подносил к самой земле, напряженно следя за бегущими в окошечке маленькими цифрами. Но радиация была в пределах допустимого, газоанализатор тоже помалкивал. Артур шагал быстрым скользящим шагом, время от времени замирал, прислушиваясь к неясным ночным шорохам. Обострившийся в темноте слух то и дело обманывал, ловил неслышимое, выдавая самые чудовищные интерпретации: копошение насекомых в траве, трепет мышиных убегающих лапок и что-то вовсе неузнаваемое.

До Лесного озера он добрался не так скоро, как ожидал. Дистанция, некогда пустяковая, теперь заставила легкие с сердцем потрудиться как следует. Обильный пот выступил по всему телу, дважды Артур сбавлял темп ходьбы, давая возможность организму остыть и прийти в себя. Втягиваться в свободу следовало с должной постепенностью. Длительное пребывание в Бункере выбило его из формы. Никакому тренажерному залу не сравниться с вольными далями, и гаревая дорожка — это не узловатая тропка лесов. Оттого и гоняют морпехов по береговому песку — почве наиболее тяжелой для любого бегуна. Земля — это земля, и никаким суперсовременным космостанциям с акваполисами не сравниться с естественным и привычным. Подобно любым медикаментозным средствам они — всего-навсего суррогаты.

Так или иначе, но до озера Артур добрался, хотя запросто мог пройти и мимо. Слишком давно не бродил по здешним местам, и память — это разбухающее от имен, картинок и календарных единиц тесто — успела многое затянуть и упрятать. Пожалуй, даже чересчур многое…