Григорий Дондин - Банзай, земляне!

– Действительно, взрывы и пожары, – сказал Мазёвый, отвинчивая рожки. – В основном под нами. Сверху ничего интересного не слышно.

– Мы всё время нападаем исподтишка, – пробормотал Кумар, глядя на призрак старика, скорбно блуждающий среди трупов. – Расстреливаем безоружных, убиваем детей…

– Ты потерялся, брат, – сказал Мазёвый, перезаряжая карабин. – Такое с солдатами иногда случается. Ни с того ни с сего начинаешь сочувствовать инопланетным гадам больше, чем родным землянам. Это не страшно, если вовремя остановиться. Прекрати очеловечивать зеленых, и все встанет на свои места. Они – это они, мы – это мы, и братской любви между нами не бывать.

Старый орк остановился и наконец удостоил Кумара своим взглядом. В темных зрачках сверкнуло неприкрытое осуждение. Упрек, однако же, без явной ненависти. Призрак будто бы спрашивал, зачем люди пришли сюда. Что они здесь делают?

– Что мы тут делаем? – вслух спросил экстрасенс. Мазёвый недоуменно уставился на него. Хмыкнул, дернув подбородком.

– В общем и целом мы здесь родине служим, брат. А конкретно в данный момент пробиваемся к лифту. И намерения у нас самые благородные, а именно – спасти свои собственные задницы от неминучей смерти. Я подчеркиваю, в контексте сложившихся обстоятельств это очень благородная цель. Чем скорее мы отсюда выберемся, тем раньше в штабе армии вторжения начнут принимать правильные решения и тем меньше землян погибнет на этой сраной планетенке. Ты ведь не станешь отрицать благородство нашего с тобой стремления спасти жизни соотечественников? Не станешь? Вижу, что нет. Значит, хватит киснуть и страдать неуместной рефлексией, брат Кумар. Меняй обойму в карабине и пошли дальше воевать.

Че Паев к тому моменту сжег замок в дверце за кафедрой, высунулся наружу и объявил, что всё чисто.

– Пошли! – Мазёвый ухватил потерянного экстрасенса за руку и увлек за собой. – Идем уже! И хватит на трупы таращиться. Не забывай, что учитель этих малолеток – сука он потная! – живьем спалил нашего Клюва. Как по-твоему, чему он здесь мелюзгу учил? Людей убивать он их учил. Так-то. Мой тебе совет, брат: думай про убийство всякого орка, независимо от его пола и возраста, как про спасение человека. Убил ты за сегодня, положим, десяток зеленых, считай, спас десяток людей, которых они могли бы убить завтра, и отомстил за тот десяток, который они убили вчера. Вот такая нехитрая военная арифметика.

Миновав учительскую и спальные кубрики воспитанников, разведчики вышли в транспортный туннель. Не такой огромный, как тот, где они встретились с бородавчатым, но достаточно широкий, чтобы в нем свободно могли разъехаться два тяжелых танка. Через два километра дорога упиралась в линию монорельса. На перроне стояли готовые к отправке контейнеры, а за ними виднелась заветная дверь грузового лифта. Через оптику бойцы насчитали с полдюжины скучающих часовых. Едва осмотревшись, разведчики были вынуждены вернуться в помещения учебного центра. В туннеле появилась транспортная колонна орков, идущая по направлению к монорельсу. Выход бойцы заварили и спешно заминировали. Сами устроились неподалеку прямо на полу.

– Как ты, брат? – спросил Мазёвый, с заботой поглядывая на Кумара.

– Нормально, – ответил экстрасенс, отстраненно разглядывая кнопки и кольца настроек на умной оптике своего мага. Оружие он держал на коленях. Поднять взгляд ему было страшно. Старый орк всё еще находился поблизости.

Без особого желания схрумкав кусок белково-жирового сухаря, Че спросил:

– Мазёвый, вот скажи, как самый умный, что такое квинтет?

– Музыкальная пьеса для пяти инструментов, а что?

– Так ругаться хочется, что уже словарного запаса не хватает, – ответил Че, убирая остатки сверхпитательной плитки в вещмешок. – Вот я и вспомнил про квинтет. Слово очень хлесткое. Хорошее ругательство из него могло бы выйти.

– В точку, – мрачно усмехнулся Мазёвый. – Весь этот разведвыход – один большой квинтет для пяти идиотов.

После того как транспортная колонна прогрохотала в обратную сторону, разведчики выждали еще четверть часа. Не особенно доверяя чутью деморализованного экстрасенса, Мазёвый долго изучал шумы, собранные и отфильтрованные эхоловом.

– Где-то поблизости затихарился десяток зеленокожих, – вынес он свой вердикт. – Храмовники, надо полагать, раз Кумар их не чует.

– Думаешь, нас караулят?

– А хрен их знает?

– На реинкарнацию?

Мазёвый утомленно вздохнул и кивнул головой.

– Иного нет у нас пути.

Стараясь не шуметь, бойцы разминировали вход и срезали сварочный шов. Че взялся за дверную ручку, вопросительно взглянул на командира. Тот положил палец на курок подствольника и утвердительно кивнул. Че толкнул в сторону раздвижную дверь. В тот же миг в туннеле раздался грохот. Мазёвый увидел оранжево-алые языки пламени, рвущиеся из широких стволов. За ними рассмотрел очертания громоздкой бронированной машины. Опрометью кинулся на пол. Краем глаза заметил, как Че сделал то же самое, заодно сшибив с ног нерасторопного экстрасенса. Мазёвый завопил в надежде уберечь от разрыва барабанные перепонки, и его крик утонул во взрывах реактивных снарядов, ударивших в дверной проем.

Два дня до краха Вселенной.

Время истекает.

Мазёвый пришел в себя от ощущения, что его куда-то волокут. Голова, как ни странно, совсем не болела. Зато ныло левое ухо. Казалось, оно закупорено ватным шариком, смоченным в слабой кислоте. Кожу на лице противно стягивала подсыхающая кровавая корка. Связанные руки покоились на груди. Боец осторожно приоткрыл глаза и увидел собственные ноги, задранные кверху под углом в сорок пять градусов. Два здоровенных орка в черных с золотом килтах тащили его по полу, ухватив за лодыжки. Мазёвый несколько секунд недоуменно смотрел на их широкие спины. Под зеленоватой кожей перекатывались бугры могучих мышц. Открыв глаза чуть шире, боец увидел прямо над собой стволы луч-мастеров. Еще два орка шли позади него, держа оружие наготове. Мазёвый решил, что все не так уж плохо. Он жив, конечности на месте, и нет нужды перебирать собственными ногами. Пусть их себе волокут, а он еще пару минут отдохнет и чуток подумает. Боец закрыл глаза.

Орки дважды повернули налево и один раз направо. Они особенно не спешили. Шли размеренно. Иногда перебрасывались отдельными фразами. На пути попался высокий порог. Ощутимо ударившись копчиком, а затем затылком, Мазёвый понял, что путешествовать, лежа на спине, ему больше не хочется. Он открыл глаза, громко назвал свой эскорт зеленой плесенью и взбрыкнул ногами, требуя вернуть себя в вертикальное положение. Орки, волокущие его за ноги, охотно остановились. Обернулись, злобно скаля клыки и цедя какие-то отрывистые слова. Судя по интонации, матерились.