Егор Седов - Плацдарм. Билет в один конец

Плыть…

Как там Земфира пела? «Не взлетим, так поплаваем»? Ну-ну, сегодня они едва не взлетели. Если бы не Ник…

От размышлений менестреля отвлек собачий лай и раздавшийся сразу же довольно близкий птичий клекот. Рона слегка забежала вперед и теперь облаивала большую стаю птиц, которая, похоже, гнездилась на берегу, обращенном к океану. Самый настоящий птичий базар.

Эллор свистнул собаку – а вдруг эти птички знают, что такое совместно нападать на вероятного противника?! – но переполох в птичьем лагере продолжился с удвоенной силой. Огромные серые чайки недовольно галдели, но этим, похоже, все «боевые действия» и исчерпывались. Эллор пригляделся и понял, в чем дело. «Чайки» защищали свои гнезда и птенцов. Темно-бурые пушистые комочки спокойно пережили грозу и теперь разгуливали по островку в окружении взрослых птиц. Разглядеть птенцов как следует Эллору не удалось, поскольку «чайки» сбили свое потомство в кучу и заняли круговую оборону.

– Рона, место! – скомандовал Эллор, и собака с не слишком-то довольным видом вернулась к менестрелю.

Пожалуй, стоило уходить. Крикливые птицы могли рассердиться на незваных визитеров по-настоящему, а тогда пережидать ночь на острове стало бы весьма затруднительно.

Эллор уже повернулся и сделал несколько шагов, собака следовала рядом. Птичьи вопли, тем не менее, не смолкли, менестрелю показалось, что они сделались еще громче. Да что это у них там такое?

Он оглянулся. Оказывается, самой важной причиной переполоха у чаек стали не он и не собака. На сушу неподалеку от птичьего базара выбралось странное существо, которое он, правда, видел лишь мельком.

Синяя ящерица, или, скорее, дракончик.

Разъяренные чайки наконец не выдержали и набросились на возможного похитителя птенца, но дракончик, резко развернувшись, сделал несколько грациозных прыжков – и оказался в воде, недоступный для острых птичьих клювов.

«Надо будет Нику рассказать, – решил Эллор. – Вот где такие существа, оказывается, водятся – в речной дельте. А тот, попавшийся на удочку, должно быть, случайно заплыл так далеко».

…Река, еще совсем недавно – бирюзово-прозрачная, потеряла свой цвет. Сейчас она была глинисто-коричневой. Воду для питья пришлось подержать в котелке некоторое время, чтобы осели песок и взбаламученный ил. А вот поймать хоть какую-нибудь рыбешку сегодня будет почти невозможно. Хорошо, пара более-менее достойных рыбин была подброшена в лодку смерчем. Пожалуй, из них и можно сварить уху, да и собаке хоть что-нибудь, да перепадет. Тоже, конечно, останется полуголодной, но уж тут ничего не поделаешь.

Пока Эллор осматривал остров, дождь полностью прекратился. Но солнце так и не появилось – небо по-прежнему было затянуто хмурыми обложными тучами, а где-то вдалеке все еще слышались раскаты грома.

– Не думаю я, что это тот самый дракончик, – закончил свой рассказ менестрель. – Наверное, где-то в дельте их гнездо…

– …Или – подводный город, – предположил Ник. – Хотя… кто знает. Ладно. Давай после еды проверим, что с лодкой.

Ник уже провел ревизию всего, что у них оставалось. Ведерка, которым вычерпывали воду из лодки, больше не было – его смыло за борт в тот момент, когда Ник вел борьбу со смерчем. Зато гитара сохранилась в своем непромокаемом чехле. Карта вместе с артефактом, который Эллор берег как зеницу ока, тоже уцелела.

Кто знает, не спасла ли им жизнь сегодня именно она?

Молнии били совсем рядом, обычно они должны обрушиваться в воду, и плавать в грозу по реке – почти самоубийство. Однако их не задело. Может быть, все благодаря странному цилиндрику из неземного металла с непонятными свойствами?..

– Ник, посмотри-ка вон туда, – неожиданно воскликнул Эллор.

Юноша обернулся. Метрах в пятнадцати от них в волнах показалась голова все того же дракончика. Существо некоторое время смотрело на путешественников, а потом совершило грациозный прыжок и исчезло в воде. Еще один прыжок – и дракончик снова скрылся.

Неужели это тот самый? Зачем же он последовал за ними? Ведь знакомство началось не самым лучшим образом, наверное, нёбо, куда вонзился крючок, болит и до сих пор. Неужели этим созданием движет любопытство, которое пересилило и боль и обиду? Наверное, так. В конце концов, ведь именно любопытство и стало причиной попадания на крючок.

Почему-то Нику хотелось думать, что это именно тот самый дракончик, которого ему пришлось «прооперировать». Если это так, значит, он не погиб, с ним все в порядке.

Но надо было заниматься прохудившейся лодкой. Ничего не оставалось, как попытаться залатать ее каким-нибудь подручным материалом. Но, честно говоря, оба – и Эллор, и в особенности Ник – устали настолько, что ни о какой работе сегодня не могло быть и речи. Они уже через силу дошли до зарослей хвощей, наломали более-менее сухих веток (честно говоря, скорее менее) для того, чтобы спать не на сыром песке, развесили тент, чтобы он хотя бы как-то подсох после грозы – и завалились спать. Впервые за время своего путешествия они легли полуголодными.

Наутро Эллор оказался куда бодрее Ника, который, кажется, вчера сильно простыл.

Сквозь облака светило неяркое солнышко. Кажется, на сей раз можно было плыть, не опасаясь попасть в непогоду.

Повреждения лодки оказались не слишком существенными. Разумеется, еще одну бурю она не выстояла бы, но в спокойную погоду плыть от островка к островку речной дельты было вполне реальной задачей.

В сравнении со вчерашним кошмаром, плавание стоило бы считать почти комфортным, если бы не несколько неприятных моментов – насморк у Ника (кажется, у него начинался жар), не просохшая до конца одежда и, главное, – неизвестность, которая ожидала землян в конце пути. Раньше ни Эллор, ни Ник как-то об этом не задумывались, зато теперь, когда, если верить карте, до фениксов оставалось не более недели пути, мрачные мысли все чаще приходили им в голову. Как встретят разумные птицы посланников тех, кто совсем недавно причинил им страшное зло?

Захотят хотя бы выслушать?

Слева и справа от лодки мелькали такие же островки, как тот, на котором они останавливались. Кое-где были заметны колонии «чаек», впрочем, птицы, сосредоточенно охотившиеся на плескающуюся в речной дельте рыбу, не обращали на лодку никакого внимания. От земных чаек они отличались еще и полным отсутствием инстинкта попрошайничества – возможно, только потому, что здесь к брошенным кускам булки их просто некому было приучить.

Это – добрый знак. Ведь если тут птицы были готовы спокойно гнездиться, значит, по всему получается, серьезных опасностей в дельте нет.

Дракончик больше не показывался – возможно, он, понаблюдав за людьми, потерял к ним всякий интерес и уплыл. А может, и охотился где-нибудь поблизости.