Игорь Пронин - Пираты. Книга 2. Остров Паука

— Я помогал Моник!

Немец сидел бледный, как смерть, и я поняла, что Бенёвский зашел слишком далеко. Отто предал своего капитана и — что еще хуже — свою команду. И свой корабль, передав командование Бенёвскому. Эх, мне бы такой корабль! Я вспомнила, как чувствовала жуткое ощущение людей-машин, изучая с помощью лягушки головной убор Моник. Может быть, Отто думал даже не о том, что предал друзей, а о том, что предал машину, частью которой являлся?

— Я сделал это ради Моник! — повторил Отто, и она обняла его. — Больше никаких причин предавать отечество у меня не было! Если бы не Моник, я бы не сделал этого!

Патриот! Я вспомнила, что у меня такой имеется в близких друзьях: мистер Джон Мак-Гиннис! Вот уж тоже патриот: ради величия Британии отдал дельфина Дрейку. А вдруг дельфин и в самом деле привел бы нас к золоту тамплиеров в куда большем количестве, чем то, что лежало у меня в трюме? Мне стало досадно. Что ни говорите, а погоня за золотом придает жизни какой-то особый азарт. Пряности, табак, шелк — все это ценные грузы, но вот такого азарта, когда добываешь их, не чувствуешь. В чем-то Бенёвский был прав, когда говорил, что это совсем особый металл.

— Пожалуйста, попросите его успокоиться! — Бенёвский подсел к нам с Клодом и налил всем коньяка. — Слезы, надо же! Солдат называется.

Рука Отто легла на кобуру, но так и не расстегнула ее. Моник гладила немца по голове. Полковник совершенно спокойно повернулся к фон Белову спиной, но его верный приятель Устюжин глаз не спускал с Отто. И за поясом Устюжина был маленький пистолет.

— Чтобы найти дельфина, нам пришлось вернуться сюда и встретить вас! — Бенёвский поднял кружку, приглашая нас с Клодом выпить. — К тому же по некоторым расчетам выходило, что вы привезете золото тамплиеров… А вдруг в Храме как раз его и не хватает? Вот почему я сказал «мое золото». Если оно не понадобится — оно ваше! Но если понадобится… То лишь на время. И потом, вы же сами сказали, что Мадагаскар — прекрасная база для морского разбоя. Что ж, можете заняться этим и заработаете куда больше. Но я уверен, когда вы поймете нашу цель, вы примкнете к нам.

— Я же сказала: дельфина у меня нет. Он у Дрейка, и как его отыскать в океане, я понятия не имею. Может быть, он на пути в Англию. Может быть, продолжает пиратствовать.

— Надо отыскать, — твердо сказал Бенёвский и посмотрел мне в глаза. — И это не все. Мы едва дотянули от Мадагаскара обратно. Проклятое горючее кончилось! Недоделанная какая-то штука, эти подводные лодки.

— Мы совершили кругосветное путешествие без дозаправки! — обиженно воскликнул Отто срывающимся голосом. — Ни одно судно в мире на такое не способно! Наша лодка — опытный образец, она совершила подвиг, и не смейте ругать тех инженеров и рабочих, которые создали это чудо! Они совершили подвиг для нации! А я… Я погубил все их дело!

Он забормотал что-то по-немецки, уже откровенно рыдая. Моник налила ему едва ли не полную кружку и заставила выпить.

— М-да, — Бенёвский неодобрительно покачал головой и негромко добавил: — Вот пример человека, не умеющего принять свою судьбу. С другой стороны, будь он покрепче, моя родственница не смогла бы его обработать. Мне жаль Отто, мне жаль тех, кто погиб — но что такое судьба нескольких людей по сравнению с судьбой всего человечества?

Мне такая логика совершенно не понравилась. Так же как и наши приятели в целом: хороша компания! Сумасшедший Бенёвский, который и друзей, наверное, легко продаст за «судьбу человечества», сентиментальный до соплей фон Белов, хорошо нам известная стерва Моник… Устюжин производил впечатление самого нормального здесь человека, но, кажется, был совершенно предан Бенёвскому.

— А вы уверены, что именно вы вершите судьбу человечества? — Клод усмехнулся Бенёвскому в лицо. — Знаете, после некоторых событий в моей жизни я сильно сомневаюсь, что к судьбе человечества имеют какое-то отношение люди.

Прозрачные! Я совсем забыла о них. Забрать у Дрейка дельфина означало не просто поссориться с Джоном, но и снова оказаться в игре, ведомой Прозрачными. Игре, которую мы не знали и не понимали.

Близился рассвет. И сколько же костров, черт побери, мне разводить для Джона и Роба?

— У вас, если не ошибаюсь, остался один «поворот» Ключа? — спросил Клод у полковника. — Последнее путешествие во времени.

— Мне и его не нужно. Мне нужен ваш корабль. Доставьте нас на Мадагаскар, Кристин, а уж дальше договоримся. Клянусь, я дам вам столько золота, сколько вы и на ста кораблях не увезете!

Не верила я Бенёвскому, но по глазам видела — он в свои слова верит! Золото. Золото тамплиеров. Грабить Храм Бенёвский, конечно, не собирается, но собирается как-то на нем заработать. Брать налоги с кораблей, огибающих Африку? Да против него выступит весь флот Португалии, бросив все остальные дела! Или в Храме и в самом деле есть какое-то оружие, о котором Бенёвский умалчивает? Полковник отошел, кажется, чтобы извиниться перед Отто, и я наклонилась к уху Клода.

— Их совсем немного! На борту мы бы легко справились в темноте!

— Не спеши, мы еще не все знаем об их оружии. И ты разве не слышала: внутри подводной лодки были какие-то светильники. Надо бы про них сперва разузнать.

Как все-таки сильно изменился Клод за последнее время! Когда я была маленькая, он частенько бывал на «Ла Навидад». Буканьеры запасали для пиратов мясо, а при нехватке людей с удовольствием участвовали в наших походах. Клод был одним из лучших стрелков, ужасно гордился этим и постоянно бахвалился, как хорошо быть буканьером. Потом, раз от раза сбегая из Европы обратно в любимые моря, я заставала Клода все более взрослым. И видела его все более злым, жадным, но всё равно очень привлекательным. Была в нем какая-то веселость что ли, обаяние… И еще мне нравились его волосы и глаза.

Только никогда я не видела так часто в этих глазах грусть, После нашего приключения Клод стал молчалив, все чаще морщил лоб, думал. О чем? Я стеснялась спросить — это его дело, в конце концов. Зачем мне лезть в чужие мысли? И все же очень хотелось знать: как он теперь относится к Моник, после того, как она переломала ему все пальцы на правой руке, и так быстро перезаряжать ружье он уже никогда не сможет? Мне, честно говоря, хотелось, чтобы он ее ненавидел. Но, кажется, выходило наоборот. После пережитого Клод стал добрее ко всем и в том числе — к Моник.

— Но ты хотя бы считаешь, что нам стоит принять предложение? — спрашиваю. — Сила-то на нашей стороне, верно?

— Я в этом не уверен! — Клод улыбался, как будто с надоедливым ребенком говорил. — И никогда мы в этом не будем уверены, потому что здесь Моник. Ты же понимаешь, что она никогда не скажет всего. Впрочем, кое-что ты уже услышала.