Александр Афанасьев - Под прицелом

– К чему это вы?

– К тому, что должно произойти что-то еще. Вспомните начало века. Убийство эрцгерцога Франца Фердинанда. Само по себе это убийство ничего не значило, значила реакция Австрии на него. А именно – угроза Сербии. Угроза родственным нам по крови славянам. Вспомните, с каким трудом удалось предотвратить тогда взрыв, каких усилий это стоило. Должно быть что-то еще. Что-то, что заставит подняться на дыбы и нас. Государь известен как человек весьма миролюбивый и уравновешенный. Он не станет спасать от виселицы кого-то, пусть даже русского, виновного в зверских убийствах. Должно быть нечто такое, что поднимет на дыбы и саму Россию.

Действительный статский советник немного подумал.

– Мы не нарушаем принцип Оккама [102]?

– Уверен, что нет, ваше высокопревосходительство. В любом случае, такой вариант развития событий существует, и его нельзя не учитывать. Удар может быть направлен на нас, на нечто такое, что важно и дорого всем нам, – кем мы будем, если не предотвратим его.

– Верно… Тогда… прошу за компьютер, капитан… Вы в нем ориентируетесь куда лучше… а я человек старой школы, мне личное дело подавай…

Девяносто процентов секретной информации можно найти в открытых источниках – это не выдумка, это факт. Поэтому анализ добываемой разведывательной информации должен стоять в приоритете над самим добыванием информации – это аксиома любой нормально поставленной разведслужбы. Проблема в том, что информацию, расположенную в разных источниках, нужно собрать, скомпилировать, оценить и превратить в список необходимых действий. Только тогда информация принесет какую-то пользу. Обычно за каждое действие с информацией отвечает свой отдел или сектор аналитического подразделения, нас же было только двое – я и действительный статский советник Цакая. Но этого оказалось достаточно…

Искать особенно и не пришлось. Поиски я начал с обычных новостных сайтов, выискивая события или персоны, являющиеся русскими или имеющими отношение к России и в то же время которые как-то связаны с Великобританией или с Североамериканскими соединенными штатами. Если знать, как задавать контекстный поиск, – информация ищется быстро. Рядом со мной лежал лист бумаги, на который я выписывал события и персоны, заинтересовавшие меня, а потом пытался определить частоту их упоминаний в СМИ, количество ссылок на них и важность их с точки зрения возможного ущерба. После трех часов безоговорочный лидер информационного потока выявился…

Пятого сентября, в Нью-Йорке, в православной церкви святой Катерины, состоится церемония помолвки наследника российского престола Николая с известной голливудской актрисой Моникой Джелли. Церемония предполагается закрытой, с минимумом прессы. После этой церемонии Моника Джелли уезжает в Россию, где состоится их венчание в Московском Кремле.

Вот и оно самое. То, что мне нужно. Эх, поросенок, поросенок…

– Старший поросенок пошел на базар… – пробормотал я.

– Что, простите?

– Да ничего. Это я так. Агата Кристи, пять поросят. Очень хорошая вещь для детей, не находите…

Каха Несторович посмотрел на меня каким-то… сожалеющим взглядом.

– С вами?

– Все нормально, – закончил я, – даже более, чем нормально. Многое проясняется.

– Что именно? Вы предлагаете предпринимать какие-то действия на основе трехчасового серфинга во Всемирной паутине?

– Их все равно надо предпринимать. Так или иначе. – Я показал Кахе Несторовичу, что нашел во всемирной сети.

Цакая улыбнулся.

– Вы лучше меня знаете наследника престола. Как отнесется он к предложению окружить его стеной телохранителей?

– Не обрадуется…

– Вы правы, князь. Не обрадуется. Ваше поколение другое…

Интересно, было ли на земле хоть одно поколение, которое не ругали его отцы и деды и не считали, что оно испортилось…

– Чем же?

– Тем, что вы считаете, будто все познали. Что вам все подвластно. Вопль сердца у вас напрочь заглушает голос рассудка и шепот опыта…

– Опыт приобретается ошибками. Иногда нужен друг, чтобы не дать совершить их.

– Собственно говоря, на вас я и рассчитываю в этом вопросе. Его Величество имел беседу с наследником, где настойчиво говорил об осторожности. К сожалению, взаимопонимания в разговоре они не нашли. Возможно…

– Увы, невозможно, – подытожил я. – Николай не слушает отца, не будет слушать и меня. Если он принял решение поехать – значит, поедет. С ним должен быть кто-то… кто смог бы защитить его в случае опасности.

– А Лондон?

– Я не говорю про себя. Под то, что они задумали, нужен высококлассный специалист. Исполнитель. Его уже подобрали. И я, кажется, знаю, где…

Лейтенант Дориан Грей содержался на правах гражданского лица в одной из одноместных кают корабля. За ним присматривали – но именно присматривали, а не содержали под арестом. Ему выдали обычную матросскую повседневную одежду без знаков различия, дверь в его каюту не запирали, и поста у двери не было. Трижды в день ему приносили еду в каюту, с обычного матросского стола. Что с ним делать, пока никто не знал…

Предстоящий разговор был для меня важным – критически важным, одним из самых важных в моей жизни. Я не был вербовщиком – этому учатся годами, – тем не менее я должен завербовать его. И строить эту вербовку не на деньгах, не на биографических рычагах – на понимании праведности предстоящего дела. Это – высший пилотаж разведывательной работы, самые лучшие агенты работают не столько за деньги, хотя и за деньги тоже – сколько по идеологическим мотивам. Выполняя свою работу, агент должен искренне верить, что находится на стороне сил добра, вербовщик должен нарисовать перед ним такую картину, в какую бы агент поверил сразу и безоговорочно. А все эти шантажи или дешевые психологические приемы типа нейролингвистического программирования – чушь собачья. Все равно, что пара гамбургеров против обеда в дорогом ресторане…

В моем случае дело усугублялось, причем серьезно, тем, что объект вербовки принадлежал к военной аристократии. Завербовать аристократа намного сложнее, чем обычного человека, в аристократах с детства воспитывается понятие долга и чести. Предательство же делает человека бесчестным, бесчестие для аристократа – хуже самой смерти. Лучшая вербовка идет тогда, когда ты не ломаешь человека, а помогаешь ему осознать новую правду… Даже не так… Озвучиваешь то, о чем он догадывался, но боялся поверить до конца.

Но было и кое-что, игравшее в мою пользу. Если бы мне предложили завербовать Дориана Грея месяц назад – отказался бы без колебаний, шансов почти нет. Но сейчас… Сослуживец предал его и пытался убить – в то время как предатель и агент противника спас ему жизнь. Государство объявило его преступником и террористом – его, аристократа голубой крови, чьи предки отдали жизнь за свою страну. Рухнул весь мир, мир военного братства, мир долга перед родиной, все повернулось с ног на голову. И теперь мне предстояло помочь ему построить для себя новый мир и новую систему координат…