Сергей Волков - Твой демон зла. Поединок

Наконец, я сказал, глядя поверх вертолета на своего собеседника:

– Мы уйдем, но только после того, как вы ответите на несколько моих вопросов!

Незнакомец утвердительно кивнул:

– Только поторопитесь, Сергей Степанович – с минуты на минуту из лесу могут вернуться мои люди, и тогда я не гарантирую вашей безопасности…

Я быстро спросил:

– Как… убежала Катя?

– В метель перелезла через забор и ушла в лес. Следы замело.

– Почему ее не остановили собаки?

– Я не знаю, видимо, она нашла с ними общий язык.

– В каком направлении она пошла?

– Я повторяю – метель замела след. До ближайшей деревни отсюда – три дня пути на лыжах. Она ушла без запаса еды и теплых вещей. Шансов у нее мало…

Я скрипнул зубами, но тут же погасил в себе неистовое желание всадить в незнакомца всю обойму, и снова спросил:

– Зачем вам так был нужен тот Прибор?

– С его помощью мы собирались выявить…

– Кого?

Незнакомец покачал головой – нет ответа. Я секунду помедлил, потом спросил еще:

– Кто вы? И зачем вам было нужно все ЭТО?!

– На этот вопрос я тоже вам не дам никакого ответа, скажу лишь: мы изменяем вид нашей деятельности, не меняя сути. Науке должен быть присущ аскетизм и трезвый расчет. Вся та мишура, которой до сегодняшнего момента мы занимались, вряд ли способна оправдать те высокие цели, которые мы ставим перед собой. Мы уходим в глубокое подполье, наше время еще не пришло. Но оно… – незнакомец выдержал паузу и закончил: – Обязательно придет! Да, вот, возьмите! – он протянул руку и положил на капот вертолета паспорт: – Это – вашей жены. Все, переговоры окончены, прощайте!..

Я взял красную книжечку, подавил в себе желание открыть ее и посмотреть на Катину фотографию. Хотелось еще что-нибудь спросить, но я лишь кивнул на вертолет:

– Вы едва ли сможете воспользоваться этим… средством передвижения!

– Не беспокойтесь, ваши действия вызвали поломки, устраняемые в течении пяти минут!

Я молча двинулся к выходу из-под полога, потом качнул стволом беретты:

– Сначала вы!

Незнакомец молча шагнул вперед, и так мы – я сзади, с пистолетом наготове, вышли на истоптанный снег.

Вокруг стояла темнота. Колючие звезды равнодушно смотрели на двух людей, медленно идущих по тропинке среди сугробов. Было тихо. Холодный ветерок доносил смрад потушенного «пожара», в одном из домов горел свет – видимо, как раз в палате у несчастной Ирины. Я посмотрел на освещенное окно и спросил в спину идущего впереди незнакомца:

– Та женщина… Ирина, которую я… Она будет жить?

– Зачем вы спрашиваете? Вы же видели. Наши специалисты буквально достали ее с того света… Могу лишь сказать – такой, какой она была, ей, видимо, уже никогда не стать…

И через мгновение негромко произнес совсем другим, «живым» голосом:

– Вы понимаете, какое это жестокое слово – НИ-КОГ-ДА?

– Что вы сказали?! – переспросил я.

– Нет, ничего. Надеюсь, вы сможете перелезть через забор. Ищите вашу жену в восточной стороне – там железная дорога, возможно, она смогла до нее дойти. Все, Воронцов, прощайте. Надеюсь, наши пути расходятся навсегда…

Я молча шагнул к забору, потом повернулся к незнакомцу:

– Я… ранен. Вашими собаками! Подсадите меня – я не в состоянии…

Незнакомец молча наклонился, подставляя мне плечо. Я с трудом вскарабкался на верх, перевалился через заостренные колья и сполз по шероховатым кольям на снег. Бок отозвался вспышкой резкой боли, запульсировала успокоившаяся было рука. Я полулежал на боку и слышал, как незнакомец удалился, хрустя настом. Демон зла, черный носитель разрушительного начала в этом мире? Нет, скорее, просто – демон, один из многих. Серый, бесцветный, никакой…

Почему я не убил его? Не знаю… Наверное, время его смерти просто еще не пришло…

Звуки шагов серого человека стихли в стороне, и тогда я достал из кармана сигналку, которую дал мне Хосы, зажал зубами шнур и дернул рукой – в темное небо ушла ярко-зеленая, ослепительно сверкающая ракета. Поднявшись на высоту около сотни метров, она начала издавать пронзительный, режущий свист – это был «маячок» для Руслана Кимовича.

Тяжело поднявшись, я побрел в ту сторону, откуда полтора часа назад полные надежд, пришли мы с Хосы. Надежды наши не оправдались – Катя пропала, и искать ее было практически бессмысленно, хотя именно в этот момент я понял – искать ее я буду всегда, всю свою жизнь, пока не найдет, живую или…

Через некоторое время Катя успокоилась, слезы на щеках высохли, и она прекратила повторять фразу про поезд. Понятно, что его надо остановить, но главное – КАК?!

Наверное, если бы у нее была возможность, если бы она могла, то взорвала, разобрала, разрушила бы рельсы – тогда поезд точно остановиться, пусть даже ценой крушения. Но что могут сделать слабые женские руки с стальными рельсами, костылями, шпалами?

«Наконец, можно завалить пути! Набросать бревен, веток, еще чего-нибудь…», – подумала Катя, и тут же отбросила этот вариант – такое ей тоже не под силу. Какие могут быть бревна, она сейчас не поднимет и килограмма, ноги подкашиваются от голода, усталости и… и беременности! Катя за всеми разочарованиями последнего часа как-то «забыла» про ребенка, не то, что бы забыла, а скорее ее мозг специально заблокировал эти мысли – что бы не отвлекаться от главного, от спасения себя, а значит – и будущего малыша…

Катя начала вспоминать все, что ей было известно о поездах, о железнодорожных катастрофах, рассказы знакомых, статьи из газет и журналов. Постепенно в голове стали проявляться забытые образы, какие-то далекие, давным-давно узнанные и отброшенные, как ненужные, истории. Катя даже вспомнила свое детство, то время, когда еще отец жил с ними, и по субботам у них дома была традиция – мама вешала на стену огромную белую простыню, отец доставал из коробки старый, черный, какой-то пупырчатый фильмоскоп, еще сороковых годов, с отливающими фиолетовым линзами и золотой эмблемой завода «ЗИФ» на боку.

В комнате гасился свет, в фильмоскопе зажигалась лампочка, и на простыне появлялся яркий желтоватый квадрат, в котором, пока отец заряжал диафильм, они с мамой показывали друг другу теневые картинки, сложенные из пальцев.

А потом начиналось настоящее волшебство. Ползли по экрану красивые картинки, мама нараспев читала подписи под ними, а Катя, затаив дыхание, следила за приключениями героев различных сказок и переложенных для детей «взрослых» романов…

Диафильмов у них было великое множество – четыре больших, полных коробки. Современному ребенку, взращенному на видео и бесконечных мультиках, никогда не понять того счастья, которое приносили двадцать пять лет назад такие простые, в общем-то вещи, как фильмоскоп и диафильмы.