Сергей Волков - Планета битв

Оглянувшись на просеку за спиной, Клим стряхнул с лица дождевые капли и мрачно произнес:

– Эти джунгли выжигать надо. Плазменником. Мне кажется, мы вообще не доберемся до скал.

– Людей надо много. Сто человек, – в тон ему сказал Цендорж. Монгол устало облокотился на покрытый зеленой кашей топор, под ним пружинил перегной. Остро пахло свежей древесиной, шипели в срубленных ветвях капли солончайного сока. Разглядывая сплошную стену зарослей, Цендорж что-то прикидывал про себя.

– Под корни надо рубить! – наконец убежденно сказал он, поднимая топор. – Вот так!

Пригнувшись, монгол размахнулся, сделал длинный шаг вперед – и вдруг раздался громкий треск, и человек исчез. Клим бросился к тому месту, где только что находился Цендорж, и с облегчением услышал монгольскую ругань, доносившуюся из темного провала.

– Цендорж, ты как? Что там?

– Пещера, Клим-сечен! – раздалось из-под земли. – Огонь зажгу – больше скажу.

Нагнувшись над дырой, Елисеев увидел метрах в двух внизу монгола, высекающего огонь. Осмотрев края провала, толстые узловатые корни, торчащие из земли, Клим решил, что в случае чего легко выберется, и спрыгнул вниз.

Запалив просмоленный фитиль, они огляделись. От ямы на запад вел темный низкий коридор с гладкими, точно отполированными стенами и сводом.

– Это сделала вода, – убежденно сказал Цендорж, поковыряв толстым пальцем гладкий камень. Клим, прикрывая огонь импровизированного факела ладонью, всмотрелся в темноту. Догадка, робкая, неясная, забрезжила у него в голове.

– Вода, говоришь… А ну-ка пошли!

И они двинулись по коридору, оставив провал за спиной. Вскоре стало ясно – под лесом имеется целая сеть проходов, промоин, каверн, связанных между собой. Но главное было не это. Оказалось, что пещерная система множеством отнорков выходит в Ласточкино ущелье. Подобравшись к краю одного из таких выходов, Клим осторожно выглянул. Прямо под ним, в двух человеческих ростах внизу, пенилась мутная, взбаламученная Говорящая Вода. Елисеев задом вполз обратно в пещеру, поднялся на ноги и сказал Цендоржу:

– А теперь очень быстро – обратно!

– Таким образом, когда уровень реки поднимется до пещер, вода хлынет через лес обратно в озеро! – Клим провел пальцем по карте, отчеркнул ногтем участок берега, на котором шли работы.

– Система сообщающихся сосудов, – кивнул Лиссаж. – Река вытекает отсюда, упирается в плотину и через пещеры возвращается. Этот процесс будет идти до тех пор, пока уровень воды не сравняется с уровнем озера. Хитро, ничего не скажешь.

Прохор Лапин, мрачно сдвинув брови на переносице, кашлянул в кулак и пробасил:

– Работы придется остановить – понадобится каждый человек. Выдвигаться надо немедленно. Ударим вдоль ущелья. Побьем черных этих, змеевников, разрушим плотину. По-другому ничего не получится. А я еще думал переговорщиков к ним отправить, миром уладить хотел…

Еще раз посмотрев на карту, Елисеев подытожил:

– Все, господа. Боевая тревога!

Весть о коварном замысле Скорбящих облетела рабочих в мгновение ока – и люди озлобились.

– Мы тут горбатимся, под воду ходим, жизни кладем, а эти твари вон чего удумали! – ругались сибиряки. Когда Клим, Лапин и Лиссаж вышли из штабной палатки, их встретил многоголосый гул. Безо всякого приказа арбайтеры и все остальные натянули доспехи, вооружились и сгрудились на берегу. В сторонке выстроились солдаты Лиссажа.

– Выступаем двумя колоннами, – распорядился француз. – Мои бойцы и арбайтеры двинутся по краю леса и отбросят противника в степь. Ваши люди, мсье Лапин, должны пройти вдоль ущелья и разрушить плотину. Думаю, господин Елисеев согласен с таким планом?

– Согласен, – кивнул Клим. – Мы с Цендоржем поддержим вас огнем, патронов достаточно. Ну, с Богом!

Вечерело. Лиссаж увел своих, и вскоре темная масса ощетинившихся пиками солдат исчезла на фоне темного леса. Над нестройной колонной рабочих заполыхали факелы. Потрясая топорами и шипастыми дубинами, сибиряки бросились вперед, на ходу ругаясь самыми черными словами. Клим послушал-послушал – и усмехнулся.

– Зачем смеешься, Клим-сечен? – серьезно спросил монгол, шагавший рядом. – Ничего смешного нет. Злятся люди. Убивать будут. Какой тут смех…

– Наверное, ты прав, – кивнул Елисеев. – Но уж больно забористо умеют сибиряки крыть – заслушаешься! Да и не думаю я, что они будут Скорбящих убивать. Помнут крепко, накажут по-свойски – это да. А до смерти вряд ли. Эти парни отходчивы. По жизни такие – только до работы жестоки.

Клим ошибся – лапинцам не удалось наказать коварных Скорбящих. То ли у тех была налажена своя разведка, то ли Хранитель посчитал свою миссию выполненной, но на полдороги колонну встретили секретчики, оставившие свои ухоронки.

– Ушли они! – развел руками кадыкастый разведчик. – Часа два назад снялись – и ушли на запад. Двое наших следом двинулись – поглядеть.

– Может, вернутся еще? – задумчиво спросил Клим.

– Нет, – уверенно ответил парень. – Они все с собой взяли – прыгунов увели, ящики унесли, даже дрова на телегах повезли.

– Ну и, слава царице небесной, обошлось без крови. – Прохор Лапин повернулся к своим, зычно крикнул: – Айда, мужики, плотину ломать! Время дорого!

К утру поднявшиеся на несколько метров воды реки получили свободу – и с ревом хлынули через пробитые лапинцами бреши. Опасность затопления берега миновала. Перемазанные грязью рабочие хмуро шагали по раскисшей от дождей лесной опушке, зевали, вяло переговаривались. Лиссаж оставил у разрушенной плотины два взвода. Солдаты заняли опустевшую после ухода Скорбящих и снейкеров ферму, выставили посты. Секретчики, ходившие в степь, вернулись со странными новостями – противник, не останавливаясь, скорым маршем уходил на запад, в самое сердце Великой равнины.

– Мы совсем близко подходили, слушали, что говорят, – рассказывал Климу высокий белолицый парень по имени Анти.

– Ну и?

– Про какого-то Бигбрассу все больше. Мол, вот Бигбрасса узнает, что божьих людей обидели, – придет и накажет.

– Это еще кто кого обидел! – хохотнул Прохор Лапин.

– И кто кого накажет! – рявкнул за плечом Клима Цендорж.

Лиссаж нахмурился, тронул Елисеева за рукав.

– Насколько мне известно, Бигбрассой, то бишь Большим братом называют какого-то степного князька. Не удивлюсь, если ему и подчиняются снейкеры. Я, пожалуй, выдвину в степь конные разъезды. Чем раньше мы обнаружим врага – тем лучше.

– Валяйте. – Клим не удержался, тоже зевнул в кулак. – Но будем надеяться, что до прихода Барбарассы мы закончим работу и покинем эти гостеприимные места…

В землянке тихо посвистывал чайник, подвешенный над четырехфитильной масляной лампой. Иеремия Борчик хмуро посмотрел на человека, сидевшего перед ним на складном стуле – высокий, тонкий в поясе, с черными глазами, коварными, как арабская ночь. Смуглая кожа, низкие брови, тонкий нос с горбинкой, полные губы. «Такое лицо должно быть у профессионального жиголо, а не у эмиссара Бигбрассы», – подумал предводитель снейкеров, вздохнул и заговорил: