Андрей Ерпылев - Выход силой

– И что?

– Да ничего. Полгодика прошло, и снова все по новой закрутилось, тут ведь всегда нашего брата нанимали. Еще до конца света, между прочим, – со значением добавил Меченый. – А про ту заварушку считали правилом хорошего тона помалкивать в тряпочку. Не было, мол, ее и все тут. Помяни мое слово, и про эту молчать будут. Переворот не может быть удачен, – продекламировал он. – Не то он называется иначе.

К Меченому подполз незнакомый Игорю наемник со снайперской винтовкой.

– А может их того?

– Кого? – не успел вовремя перестроился после своей историко-политической лекции вояка.

– Да фонари эти. Я их в два счета покоцаю.

– Лежи уж, коцало! – напустился на снайпера Меченый, после ранения ставший желчным, вероятно, царапнуло достаточно болезненно. – Свечки ты погасишь – спору нет. А дальше как? С его «ночником»? – старик, уже не выглядевший молодцом без возраста, кивнул на Игоря. – Чтобы те нас с комфортом перебили?

– Ну, было бы предложено… – с обидой ответил стрелок, намереваясь ползти восвояси.

– Да ты не серчай, – сменил гнев на милость Меченый. – Может так и надо. Откуда ж мне, сиволапому, знать? Если тебе старшой приказал…

– Если б у меня старшой остался, – нехорошо улыбнулся снайпер. – Разве бы я с тобой балакал? Мое дело маленькое: командир приказал, буду фонари дырявить, не приказал, буду лежать да покуривать. Да только вон оно лежит, начальство.

Наемник кивнул на двух, скорчившихся рядом, как сиамские близнецы, покойников. В том, что они не симулируют смерть, можно было не сомневаться. Вряд ли живой человек так долго мог лежать в столь неудобных позах. Да и крови под ними натекло целое море. Вероятно, этих двух скосило первой же очередью.

– Так что ты тут теперь старшой, – закончил снайпер. – Приказывай.

– Приказывать? Что я тебе прикажу? Разве что… – Меченый осекся на полуслове.

Раздался громкий свист: короткий и три долгих.

– Все, кончилось мое главнокомандование. Ползем, Гладиатор, в тыл, какая-то шишка там объявилась. Це-у сейчас давать будет.

– А я? – стрелок озадаченно разглядывал в оптику амбразуры президентского дворца.

– А ты тут подежуришь. Чтобы, значит, тем пулеметчикам за трофеями охота сползать не пришла. Пошли, – ткнул он в бок Игоря. – Готовься получить начальственный фитиль. Длинный и обильно смазанный. Скипидаром…

«Начальством» оказался невысокий, худосочный, очень нервный человечек. Был он черноволос, кудряв, очкаст, и облачен в нечто вроде пиджака из черной лакированной и хрустящей кожи поверх белоснежной рубашки с галстуком-бабочкой. Но больше всего Игоря поразила аккуратная бородка клинышком – совсем, как у мушкетеров в той старой, разваливающейся на отдельные страницы книге. Такого фасона он никогда в жизни не видел. Небритость разных степеней давности, примерно как у него самого сейчас, да, это было. Окладистых «лопат» и «веников» не ухоженных, будто мутировавший чертополох, сколько угодно…

– Вылитый Троцкий, – сплюнул на пол Меченый, будто невзначай скрывшись от цепких глазок под круглыми очочками за широкой спиной незнакомого седого наемника с замотанной алым шарфом шеей.

– Кто такой Троцкий? – не понял Князев.

– Лев Давыдович. Создатель Красной армии. Вождь пролетариата.

– Кого?

– Ну ты и лошпендрия, – ухмыльнулся Меченый. – Безграмотный.

– Я школу закончил, – насупился Игорь.

– С отличием, небось? – ухмыльнулся командир. – Знаю я ваши школы…

– А этого знаете? – кивнул молодой человек на «кожаного», решив замять тему: до аттестата с отличием ему было далеко.

– Лично – бог миловал, но слышать о нем слышал, – пробурчал наемник. – Товарищ Пинскер. Известный теоретик торжества пролетарской революции и победы коммунизма в отдельно взятом метро. То-то я смотрю красненьким от всей этой затеи попахивает…

– Ха! – буркнул, обернувшись, седой здоровяк с шарфом на шее. – Попахивает! Прет вовсю, аж башку набок заворачивает.

Товарищ Пинскер тем временем взобрался на какой-то ящик, угодливо подставленный ему угрюмыми помощниками – сплошь бритыми наголо крепкими парнями в кожаных куртках.

– Товарищи! – провозгласил он, слегка картавя. – Трудовой народ Черкизона стенает под гнетом буржуазных кровопийц и их криминальных наймитов, и мы – передовой отряд пролетариата…

Трескучие слова и лозунги мало волновали прошедших все круги ада профессиональных солдат. Кто-то шепотом беседовал с соседом, кто-то, морщась, менял повязку на свежей ране, кто-то откровенно дремал, привалившись к стене… Где-то часто трещали выстрелы. Вскоре оратор обратил внимание, что речь его никому, кроме телохранителей, поедавших шефа глазами, не интересна, и перешел к конкретике:

– Я хочу узнать, товарищи, – отбросил он в сторону ритуальное многословие. – Почему до сих пор не взят оплот местной буржуазии?

«Вождь» махнул холеной ручкой в сторону резиденции, скрытой от глаз (и шальных пуль заодно) изгибом хода и сделал паузу.

– Вот вы, – ткнул он со своей трибуны пальцем, выбрав почему-то именно Игоря. – Ответьте мне, товарищ.

– Укрепились черкизонцы отменно, – буркнул вместо своего подопечного Меченый.

– Их и артиллерией там не возьмешь. Засели намертво. Гранатометиков бы сюда парочку… – оживились его коллеги, услышав, наконец, что-то, кроме пустой болтовни. – Выкурили бы гадов на раз…

– Но вам же заплачено! – возмутился Пинскер. – О чем речь?

– Половину! – раздались голоса. – Сам иди лоб под пули подставляй за свои «картавые»…

– Почему картавые? – спросил Игорь у Меченого, не принимавшего участия в общем оре и только слушающего других с кривой ухмылкой – обычной на его изуродованном лице.

– Да Ленина они со старых, советских еще рублей наксерили и тискают на своих бумажках, – охотно пояснил тот. – Нули только добавляют к цифрам и все. На, погляди! – Меченый порылся в кармане и вытащил мятую красную бумажку в тысячу рублей.

– Крохоборы! – захлебнулся праведным гневом «кожаный». – Рабы презренного металла! Продажные шкуры! Гранатометы им… А тельняшку рванув на груди слабо, а?

Он переждал гул возмущенных голосов и поднял руку.

– Будет вам ударная сила. Товарищ Земцов! Прошу…

Из хода за его спиной появился высокий худой человек с напряженным лицом. А вслед за ним шагали…

– Ё-моё! – охнул Меченый под лязг затворов и отчаянный мат со всех сторон. – Я на такое не подписывался!

– Кто это? – Игорь схватился не за автомат, а за шпагу, наполовину вынув ее из ножен. – Твари?

– Мутанты!

Вояка бочком-бочком, как и остальные, отодвигался к стене, пропуская мимо себя странную процессию: худого поводыря и неуклюже топающих за ним закованных в черный кевлар пятерых человекоподобных существ, казалось, сплошь состоявших из одних мускулов.