Сергей Антонов - В интересах революции

— Убираемся отсюда! — взревел Лацис. — Лично пристрелю того, кто бабахнул первым!

Осуществиться благим намерениям не было суждено. Над тополем появилось черное, гудящее облако диаметром метра в три. Разъяренные нападением, осы-мутанты готовились к ответной атаке. Лацис полоснул очередью по осиному рою. Добиться удалось немногого — насекомые разлетелись в стороны, чтобы через несколько секунд вновь слиться в гудящий черный рой.

Он начал медленно, но неумолимо опускаться. Оставалось только одно — искать укрытие. Задача была не из простых. Места, куда не смогли бы проникнуть осы, поблизости не наблюдалось. Выход нашел Гиви. Инстинкт самосохранения подтолкнул Габунию к ненавистной ему воде. Он в три прыжка оказался у болотца на обочине шоссе и рухнул в него, взметнув фонтан воды и черной грязи. Четверо его товарищей тоже не стали медлить. Один за другим нырнули в болото, побросав на берегу оружие и рюкзаки. Случись подобное в другом месте, трусы были бы жестоко наказаны. Однако сейчас Габуния и Лацис меньше всего думали о дисциплине и субординации. В этот момент они, как и подчиненные, ничем не отличались от животных: валялись в вонючей грязи и время от времени вынуждены были погружаться в нее с головой. Черно-желтые насекомые зависли над болотцем. Они пикировали вниз, как только замечали в грязи малейшее шевеление. Казалось, осиный рой будет патрулировать болото до бесконечности. В тягостном ожидании прошел час. Второй. Когда Мартин осмелился в очередной раз высунуть голову и протереть стекла противогаза, то увидел, что насекомые-мутанты улетели.

Лацис на четвереньках выбрался на сухое место. Кое-как отряхнул грязь, поднял автомат. Он испытывал сильное желание пальнуть поверх голов своего войска, но боялся привлечь внимание ос. Подал руку карабкавшемуся на сушу Гиви.

— Грязевые ванны окончены, товарищи отдыхающие! Подъем и рысью вперед!

Третье транспортное кольцо в этом месте пересекалось черт знает с какой автострадой. Аршинов осмотрелся и указал на ржавый жестяной щит. Полуприсыпанный землей, он сиротливо валялся на обочине транспортной развязки.

— Помогите-ка, ребятки… Сейчас проверим, куда мы забрели.

Когда щит подняли, Томский увидел под ним ненормально крупных земляных червей, спешивших укрыться в своих норах. Их ярко-красные сегментированные тела производили отталкивающее впечатление, но прапор без всякой брезгливости смахнул повисших на жестянке тварей.

— Так-так. Что ж тут пишут? Ага. Волгоградский проспект. Верным путем идем, дорогие товарищи!

Томский с тревогой наблюдал за Кольцовым. В отличие от остальных, старик с отсутствующим видом смотрел не вперед, а куда-то в сторону. Думал о чем-то своем. Когда объявили привал, Владар уселся в сторонке и принялся нервно теребить пальцами край мешка. После стычек с птеродактилями и пауком все едва держались на ногах, а впереди были длинный день и трудный переход.

— Через пару километров с Нижегородской улицей пересечемся, — сообщил Аршинов. — Мимо Рогожского кладбища проходить будем. Местечко еще то. Главное — Старообрядца не повстречать. Сталкеры рассказывали, что от этого добра не жди. Если ему не понравишься, можешь на кладбище и остаться.

— Старообрядец? — Федор уселся поближе к дружку. — Это еще что за зверь?

— Вроде нашего взводного попа батюшки Владара, — усмехнулся прапор. — Дед с длиннющей седой бородищей. Говорят, что этот мертвяк давным-давно от моровой язвы помер. С него-то Рогожское кладбище и началось. Старообрядца и до Катаклизма люди видели, но по-настоящему он только сейчас разошелся. Попадется этому деду человечишка, он хвать его за руку и в склеп.

— И съедает! — заключил Федор.

— Не каждого. Если Старообрядцу по душе придешься, он может тебе старую Москву показать. Из его склепа выходы в любую временную точку имеются.

— Чушь несете, Аршинов, — с усталым видом сказал Владар. — Не думал я, что вы в сказки верите.

— Кто тут в сказки верует, это открытый вопрос, ваше преосвященство. А мой знакомый сам со Старообрядцем в довоенный город ходил. И не один раз. Там все, как до Катаклизма. Троллейбусы, автобусы. Люди по магазинам шастают. Как думаете, откуда у нас в Метро разные штуковины появляются? Те, что в принципе сохраниться не могли, типа батареек, лампочек и того же бензина? То-то и оно, братцы! Их из старой Москвы сталкеры приносят. Не обязательно те, кто со Старообрядцем дружат. И без него временных дыр хватает. Правда, дед с Рогожского кладбища — особый случай. За побывку в старой Москве ему платить надобно. Годами собственной жизни. Скажем, сходил ты один раз. Ничего страшного — пара лишних морщин или седой волос. Два-три раза — изволь на пару лет состариться. Ну, а кто на старом городе бизнес делает, тот быстро сам в старика превращается. Старообрядец твои годы себе забирает, потому и живет без конца. Вот тебе, Владар, и наука, и религия. Так куда топаем, к Старообрядцу или на колесо обозрения?

Шутку Аршинова не оценили. Повисла пауза. Томский легко догадался, о чем думают его люди: каждый мечтал хоть одним глазом взглянуть на довоенную Москву, даже если за это придется заплатить годами собственной жизни. Он окинул взглядом бойцов: у всех на лицах появилось совершенно одинаковое мечтательное выражение. Это не дело, нельзя сейчас расслабляться. Мечты мечтами, а дела делами…

— Группа, подъем! — крикнул он командным тоном. — Хватит прохлаждаться. Пошли, а то состаримся раньше, чем на Подбелку попадем.

Отдохнувший отряд двинулся в путь. Была вторая половина дня, поблизости не наблюдалось мутантов, но находившемуся под впечатлением рассказа Аршинова Томскому было не по себе. Полянка — еще понятно. Галлюциногенные газы, встречи с умершими родственниками… Но проводник-призрак, который помогает попасть в старую Москву, — это уж слишком. Целый город просто так не спрячешь.

Хотя… В такое не веришь, а хотелось бы.

Через час в стороне от шоссе появились ржавые железнодорожные пути, обрушившийся забор и груда поросшего травой красного кирпича на месте платформы. Аршинов тоном профессионального экскурсовода объяснил, что это останки станции Калитники. Перекресток с Нижегородской улицей прошли не останавливаясь. А вот на шоссе Энтузиастов пришлось задержаться из-за Кольцова. Старик отстал, но от предложения Пьера помочь с тяжелым мешком наотрез отказался и вскоре нагнал группу.

Томский вспомнил о Елене, перед глазами возникло любимое лицо, в ушах зазвучал ее голос. Ничего. Есть план, любимая. У меня есть план. Пока Чеслав ждет меня с поверхности с отравой, он тебя не тронет, так? Я приду. Осталось потерпеть совсем немного, и я приду.

Тут остановился Аршинов. Не просто замер, а, как показалось Томскому, даже попятился.