Школа негодяев

– Шалай! Это была твоя страна!

– Это моя страна. Эта. А не та москальско-жидовська держава. Там я был никто. Чиновник. Клерк. А здесь я первое…

Он запнулся, осторожно выдохнул и нехорошо улыбнулся, приклеившись к глазам Сергеева враз остекленевшим взглядом.

– Как же ты меня злишь, Миша, – ласково сказал он. – Как же ты меня злишь. Ты думаешь, что приспособился? Стал в этой жизни самым крутым? А на самом деле – ты никто. Вожак стаи бродячих собак. Все вы там, за проволокой – бродячие собаки. И срока вам отпущено два, ну, от силы три года. А дальше – все. Ничего не будет. Пролетят над территорией вертолеты – и вы все умрете. Слезет с вас шкура, или просто захлебнетесь блевотой, но вас не станет, и в мире ничего не изменится. Он, возможно, будет только чище и комфортнее. Потом придут санитарные команды с огнеметами, и от твоей стаи не останется даже пепла. Вы уйдете в небытие, а мы останемся и потом вернем себе Крым, в котором пока гуляет другая стая.

– У вас была страна, – сказал Сергеев холодно. Он почему-то совсем перестал бояться. – Прекрасная страна. От гор и до степей, от лесов и до моря. Бог дал вам все, но не дал ума, чтобы этим распорядится. И вы страну просрали. И в этом никто не виноват. Ни жиды, ни москали – только вы сами, украинцы: те, кто стоял у власти и не мог договориться между собой. Те, кто готов был призвать на царствие кого угодно для своей личной выгоды. Те, кто рвал друг у друга из глотки лакомые куски. И в этом не было никакой исторической предопределенности, Роман. Просто обезьяна играла с гранатой и доигралась. Будь вы другими – и ни у Мангуста, ни у кого другого не было бы ни единого шанса.

– Ну, конечно, – презрительно выплюнул Шалай. – Ты у нас судья! Тебе из подвала виднее! Откуда такой апломб? Ты-то какое к этому всему имел отношение?

– А вот тут ты ошибаешься, Роман Иванович, – сказал Сергеев. – Я как раз ко всему имел самое непосредственное отношение…

Глава 3

Весна закончилась внезапно.

За то время, что Михаил жил в Киеве такое случалось не один раз. Лето нападало на город без предупреждения. Еще два дня назад вечером было зябко, а сегодня даже листья на каштанах поблекли от безжалостного, жаркого солнца. А ведь по календарю все еще была вторая половина мая!

Когда машина Сергеева, гудя климатической установкой, переползала через Южный мост, он мог рассмотреть усыпанные телами отдыхающих пляжи, купальщиков и купальщиц, плещущихся в днепровской воде, катера и лодки, вспарывающие речную гладь. Автомобили двигались едва-едва, дышали тяжело, отфыркивались. Старые авто закипали, и их дымящиеся тела усугубляли пробку, делали дальнейшее движение еще более затруднительным, почти невозможным.

Умка ехал через мост уже час и, похоже, что для того, чтобы вырваться на оперативный простор правого берега, нужно было потратить еще минут тридцать. Последние несколько лет Киев задыхался от тысяч автомобилей, запрудивших улицы, а еще от дурно организованного движения и не вовремя проводимых дорожных работ. Вот и сейчас (если впереди, конечно, не произошла какая-нибудь авария), на съезде с моста вполне могла обнаружиться команда диверсантов в оранжевых жилетах с отбойными молотками, вышедшая на работу с тайным заданием парализовать полгорода.

И задание это, подумал Сергеев делая глоток минеральной воды, они выполнили с блеском. С высоты центральных пролетов можно было наблюдать, как на Набережной скапливается еще одна пробка, упирающаяся головой во Владимирский спуск: машины, набравшие было скорость, вспыхивали тормозными огнями и принимались ползти вслед за остальными, как маленькие разноцветные черепашки.

Умка пощелкал по радиоканалам, скривился, услышав «блатняк», перескочил через несколько попсовых станций и задержался на новостной волне. Тут все было, как обычно: трибуна в Раде заблокирована, оппозиция делает резкие заявления, не принят пакет социальных законов, обострение отношений с Россией из-за вчерашнего решения СНБО по поводу газового Ультиматума (по крайней мере, теперь он обсуждается открыто), премьер-министр выступил с критикой в адрес оппозиционного правительства и обвинил его в попытках организовать саботаж. Новообразованный Совет Национального Единства заявляет, что не позже вторника будет иметь большинство в Парламенте и предлагает объединиться перед лицом опасности, угрожающей независимости Украины…

В общем, ничего не изменилось за время его короткого отсутствия. Только в Киев пришла жара. Уж лучше попса… Нет, лучше рок!

В динамиках «Тойоты» зазвучал Вакарчук, [23] а Сергеев снова отхлебнул воды, переставил климат на минимальную температуру и с тоской посмотрел на тянущуюся впереди автомобильную реку. Он так задумался, что не сразу понял, что сквозь музыку пробивается звонок мобильного телефона.

Сергеев уставился на экран «Нокии» с недоумением – вот уж, действительно, нежданно-негаданно! Последнее время Блинов ему не звонил. То ли дел было много, то ли Владимир Анатольевич так и не смог забыть, как Умка крушил мебель его упитанным телом. Несмотря на уверения Блинчика в вечной дружбе, общения не получалось и не могло получиться – политические интересы команды, к которой принадлежал Блинов становились все более и более одиозными. Фактически, их фракция находилась в прямом противоборстве с и с властью, и с оппозицией, становясь настоящим изгоем, и из-за этого на Сергеева, хранящего нейтралитет (и вместе с ним компромат), начали нажимать даже те, кого он считал единомышленниками – больно уж хотелось пустить кровь некогда могучей политической силе. Сергеев же считал ниже своего достоинства – пинать мертвого льва, хотя, по его мнению, лев не умер, а только притворялся. Политическая сила господина Блинова имела большой опыт внутрипарламентской борьбы и могла дать фору большинству скороспелых выскочек, топтавшихся в зале Верховного Совета. Даже Регина Сергиенко смотрела на Блинова сотоварищи с немалой опаской, и, если верить слухам, не раз пыталась наладить некое подобие сотрудничества – получилось ли у нее наладить союзнические отношения с бывшими фаворитами бывшего президента, не знал никто.

В общем, если говорить честно, картина, описанная некогда другом Володенькой и присутствовавшая фрагментами в мрачных пророчествах Вики, оказалась близкой к истине. Смысла врать себе Сергеев не видел. Он был лакомым куском для всех сторон, его обхаживали, пытались испугать, обещали немыслимые суммы денег и даже политическую карьеру (первая пятерка в любом из списков – на выбор!) но ни одну из сил он, естественно не интересовал. Их, вообще, не интересовало ничего, кроме той давней записи. Да и запись нужна была вовсе не для того, чтобы установить истину и наказать виновных, а только для того, чтобы свалить соперника, и тут же его растоптать.