Школа негодяев

Пять.

Возле группы канала «Интер» парень лет тридцати, мазнул взглядом по Плотниковой. Он в белых свободных брюках и рубашке навыпуск. Один к ста, сзади за поясом у него пистолет.

Шесть, семь…

Двое мужчин в форме охранников галереи. Дубинки. Кобуры с «травматиками». [43] Официальное прикрытие?

Восемь.

Совсем молодой парень с колючими, как иглы глазами и шрамом на брови. Дерганый, нервный. Может быть, новичок? Такие опасны, потому, что начинают стрелять по любому поводу и без него. Нужно будет приглядеть особо. Или вырубить первым.

Их восемь. Может, кого я не заметил. Восемь – это три машины минимум. Плюс наружная группа поддержки неизвестной численности. Плюс водилы, которые тоже не пальцем деланы. Неужели для того, чтобы взять двух женщин, надо было пригонять полторы дюжины спецов? Или они предвидели мое появление здесь?

Он продолжал идти вперед, не переставая улыбаться Маринке, а его внутренний локатор ощупывал территорию и метил цели. Боевой компьютер начал рассчитывать траектории движения, пути отхода, векторы атак.

«Они учли мое появление, – ответил он сам себе. – Может быть, слушали мобилку Блинова, может быть, сами слили ему информацию, зная, что он расскажет все мне, а я обязательно брошусь на помощь и влечу в сети, если мне подсунуть такую приманку? Может быть, они и не собирались трогать Маринку с Викой, а просто закинули удочки и ждали меня? Но… Если сейчас я брошусь наутек, то тогда они точно возьмут Вику с дочкой. Они даже гнаться за мной не будут, сам приду. Что там говорил Блинчик по поводу допроса первой степени с применением спецмедикаментов? Настало, наверное, время… И ведь не угадаешь, кто именно напустил на нас эту свору! Не угадаешь. Да и неважно это теперь. В шахматах такая позиция называется „вилка“. Под ударом одновременно две фигуры и спасти можно только одну. Моя задача спасти две. В шахматах так не бывает, но мы попробуем. Обязательно попробуем. Восемь. Многовато, конечно, восемь… Плюс те, кто снаружи, но о тех будем думать позже, при смене мизансцены, если она состоится».

Сергеев почувствовал, как закололи мышцы, как плотно и сильно начало биться сердце, посылая насыщенную адреналиновым зарядом кровь по упругим, словно струны жилам.

Он поцеловал Маринку в щеку, и она радостно чмокнула его в ответ.

– Как я рада, что ты пришел! – прощебетала она. – Дядя Миша, тут так здорово! Смотри…

– Здравствуй, Вика, – он наклонился к Плотниковой с поцелуем, и она от неожиданности не успела уклониться. От ее кожи пахло незнакомыми духами и вечной гвоздикой. – Ничего, что я без приглашения?

Слева сверкнула вспышка фотоаппарата. Журналисты «желтых» листков засекли цель. Было бы неплохо привлечь к себе усиленное внимание, но Сергеев понимал, что пришедшие сюда профессионалы задумали серьезную акцию, и ни бульварные писаки, ни журналисты солидных изданий и телеканалов, их не остановят. Не те расклады. Задание будут выполнять любой ценой.

Он уже видел, как начали перемещаться по залу галереи номера с первого по восьмой.

Ловко так перемещаться, перекрывая входы-выходы, замыкая кольцо вокруг него и двух его любимых женщин.

Вокруг пили шампанское, поедали маленькие канапе, болтали, флиртовали, давали интервью и рассматривали картины, висящие на стенах, – больше сотни людей. А локатор Умки безошибочно выделял в толпе тех, кто двигался организованно, но толку от этого было чуть. Противопоставить им было нечего.

– Ты не рада меня видеть?

– Ну, почему… Прекрасно выглядишь, Михаил Александрович! Значительно лучше, чем я ожидала. Вот что значит привычка обходиться без женской заботы! Я-то думала, что ты ко мне больше и не подойдешь. Ты же не захотел выслушать меня, Сергеев? Бросил трубку. А теперь ждешь от меня аплодисментов по поводу твоего появления…

Она говорила негромко, так, чтобы ее не расслышали ближайшие соседи. Маринка, правда, ее слышала – она повисла у Сергеева на рукаве, и слова матери стирали счастливое выражение с ее лица.

– Вика, – сказал Сергеев, улыбаясь так широко, как только мог. – Ты не смотри, что я сейчас выгляжу идиотом. Я должен улыбаться, потому, что за нами внимательно глядят. Их здесь много. Они пришли за мной. И из-за меня – за вами… Вы тоже в опасности, понимаешь. Для того, чтобы я ничего не смог им сделать, они возьмут тебя и Маринку вместе со мной. Если я побегу, они все равно возьмут вас. И это не те люди, чтобы кого-то пожалеть… Все рассчитано точно…

– Сергеев, – сказала Вика, иронично подняв брови. – Ты, наверное, совсем с ума сошел? Мы в модной галерее, вокруг нас штук тридцать журналистов и сотня гостей. Я – пресс-секретарь премьер-министра страны! Ты, наверное, грибов объелся? Кто нас будет хватать? Куда тащить? У тебя тяжелый бред, мой бывший возлюбленный…

– Я тебя прошу об одном, – произнес Умка, не вступая в спор, с теми же ласковыми интонациями. – Когда начнется заваруха, слушайся меня. Один раз в жизни, ради дочки, не ради меня, просто делай то, что я прикажу. И если нам повезет, я вытащу вас отсюда. Если со мной что-то случится… Например, если они, все-таки меня, возьмут – Блинов ждет вас двоих на Гостомельском аэродроме, ты знаешь где это. До семи вечера он там… Улетайте с ним.

Номера с первого по восьмой заняли позиции. Движение объектов прекратилось. Умка физически ощущал, как заканчивается время. Истекает. По капле. По секунде. Неумолимо, как песок в песочных часах.

– Ты параноик, Сергеев! – констатировала Вика весело. – Достойный член вашего тайного общества убийц и шпионов. Такой же, как твой Алексей Анатольевич. Жаль, что у нас не Америка, Миша, я бы точно обратилась в суд, чтобы он запретил тебе приближаться к нам ближе, чем на пятьдесят метров. Ты плохо влияешь на мое психическое здоровье…

– Просто делай, что я скажу… – повторил Сергеев настойчиво. – И, может быть, вы останетесь живы.

Он почувствовал, как ногти Маськи впились ему в кожу через льняную ткань пиджака.

Она поверила.

Время кончилось.

Грянул выстрел.

Конец 1 части.

Часть 2

Глава 5

– Я не служу твоему отцу…

Исмаил намеренно говорил по-французски, чтобы наверняка знать, что его поймет не только Хафиз Ахмед, но и приехавшие с ним белые.

– Если бы ты служил моему отцу, то я ничего бы тебе не предлагал и ничего спрашивал бы. Просто приказал.

– У меня нет людей.

– Недавно ты говорил обратное.

– Ты хочешь, чтобы я отправил туда всех взрослых мужчин? Ха! Да зачем мне деньги, если будут некуда вернуться? Я приду на пепелище! Нет, Хафиз Ахмед! Я еще раз говорю тебе «нет»!

– Это всего лишь сухогруз…

– Это сухогруз с нелегальным грузом, да еще и в Аденском заливе. Я не сошел с ума.