Вячеслав Миронов - Война 2017. Мы не Рабы!

Время… Минутное дело… Полминутное дело… Пятнадцать секунд… Пять… Три… Две… Все…

Доклад.

— Цель поражена. Расход — одна.

В зале повисла тишина. Если бы это были учения, то все бы ликовали. А сейчас… Оцепенение…

Я смотрел на присутствующих. В глазах читался страх и растерянность. На лицах было написано: "Бля! Что же мы наделали!"

На КП не было телевизора. Ничто не должно отвлекать и поколебать выполнить приказ.

Прибежали люди. В прямом эфире показывали кадры пылающего здания Уолл-стрит.

В мире началась паника. Все бегут куда-то.

Заседание ООН. Внеочередное.

Я отдаю команду готовить к запуску пять ракет. Снаряженных.

Поступали отчеты, что народ в России массово вышел на улицы, сам штурмует здания администраций, милиции, оккупантов. Есть жертвы. Но Россия поднялась!!!

Весь мир кто в панике, кто устраивает совещания, заседания. Американцы не ответили ответным ядерным ударом. Здесь же их войска.

Наши войска раздавали оружие из армейских, милицейских, трофейных арсеналов. И народ пошел… Кто на баррикады, кто грабить и воровать…

Но многое стало меняться. Как холостой выстрел взорвал Россию и был военный переворот, так и выстрел болванкой по Штатам принес такой же результат.

В России народ стал уничтожать стихийно все, что было связано с ненавистной оккупацией. Я не спешил отдавать команду на запуск. Прошло уже шесть часов. Я ждал.

Почти все части натовцев были либо разгромлены населением, несмотря на тяжелые бои и огромные потери со стороны нападающих. Кто не был разгромлен — просто блокированы на базах. Попытки прорыва или прийти на помощь пресекались. В плен как правило никого не брали, уничтожали. Тяжелее всего приходилось на Дальнем Востоке, захваченном китайцами и японцами.

Количество нападающих было значительно меньше чем в европейской части страны, там ситуация была неоднозначная. Корабли ТОФ по своей инициативе обстреляли корабли ВМС Японии и США. Благо, что там не было основных сил противника. Удалось захватить основные порты и подступы к ним.

Руководство России объявило свое требование о выводе войск с территории страны.

ООН так и не приняло ни одной резолюции. Европейские страны объявили о немедленной эвакуации своих войск из "варварской" России. Все каналы визжали, что мы не способны принять общечеловеческие ценности и прочий бред.

Мы с Иваном сидели у армейского приемника на КП, перестраиваясь с волны на волну, рядом переводчики переводили иностранные новости. В мире экономики хаос. Доллар рухнул так, что грозил своим падением похоронить весь мир. Евро также устремилось вниз. Как не странно, а рубль медленно полез вверх. Неужели весь мир так по-идиотски устроен, что у кого ядерная кнопка — тот и правит экономикой?

Китай с Японией медлили, выторговывая для себя русские земли. Кремль ответил, что не торгует российскими территориями, что это повод для очередных переговоров. Давно бы так. А не отдавали остров Даманский, политый кровью солдат, мол, это не наша земля.

Так можно до многого договорится.

— А, может, по ракете выпустим, одну на Токио, вторую на Пекин? А? Их там много, никто и не заметит потери пары-тройки миллионов? — Иван снова улыбался.

Я уже изучил Ивана и понимал, что он говорит вполне серьезно.

На связь вышел со мной начальник Генерального Штаба. Он объявил, что Россия победила, и что сейчас к нам вылетает Главком РВСН. Для переговоров.

Все каналы передавали, что началась массовая эвакуация войск "союзников". Было, похоже, как янки драпали из Вьетнама.

Я вышел в зал.

— Все! Война окончена! Мы победили!

Все заорали от радости. Обнимались.

Пленным американцам объявили, что у них есть полчаса на то, чтобы они убрались. Уходить без оружия.

Сказать, что мы радовались — значит, ничего не сказать. Просто ликование. Всеобщее ликование. ПОБЕДА!!! Полная ПОБЕДА!!! Наша земля снова наша!!!

Иван тронул меня за рукав, мотнул головой.

— Ты чего, Иван?

— Идем, полковник, в твой бывший кабинет. Как ты говоришь, где все началось, там и должно закончится. Я и бутылку припас.

Мы прошли в штаб. Вот мой кабинет. Повсюду шарахались военные, кто-то что-то тащил. Мой кабинет был закрыт. На двери табличка с незнакомой фамилией.

Я был пьян без водки. С ноги вышиб дверь. Мебель новая, не чета моей прежней. Ремонт сделали красивый. А мебель-то расставили также как у меня стояла. Сел в кресло, смахнул на пол чужие бумаги и вещи.

Иван водрузил бутылку водки и баночку маринованных огурцов. В шкафу нашли посуду и банку тушенки. Хоть и лежал там консервный нож, по привычке все открыли своими боевыми ножами.

Разлили водку.

— Ну, что, полковник. — Иван обвел свободной рукой мой бывший кабинет — Здесь началась твоя война, и здесь она заканчивается. Не зря я на тебя сделал ставку. За Победу!

Я встал.

— За Победу!

Выпили. Водка хорошая. Не передергивает морду лица, не тянется рука сразу к закуске. А, может, просто привыкли уже к неразбавленному спирту, и водка кажется уже водой?

— Ну, что, Николай Владимирович, хочу с тобой поговорить по такому вопросу. Мы свое дело сделали. Уходим?

— Куда уходим? — не понял я.

— Мавр сделал свое дело — мавр может уходить. Сейчас такой бардак, что затеряться проще простого.

— Почему я должен прятаться? — я не понимал.

— Потому что сейчас они тебя, может, и поглядят по головке, конфетку какую-нибудь дадут, а потом сдадут как стеклотару по три копейки за килограмм живого веса. Ты, полковник, а не политик. А там ты ничего смыслишь. Как впрочем, и я.

Мы еще с Иваном долго спорили, допили бутылку, помянули погибших товарищей.

Я решил остаться. Не для того я так долго воевал, чтобы потом по кустам хорониться. Устал. Надоело. Хочется нормальной жизни. С семьей увидится.

Потом прилетел Главком РВСН, я передал ему командование. Он меня обнимал как родного.

С ним же улетел в Москву. Был восстановлен на службе, был назначен замом Главкома РВСН, от представлений к наградам отказался. Это же была почти гражданская война. Негоже офицеру получать награды за смерть православных.

Так еще прослужил восемь лет. За это время много что изменилось в мире, да и в России тоже…

Гаагский трибунал, по которому Россия подписала соглашение, объявил меня военным преступником, потому что я уничтожал войска, действовавшие по мандату ООН. Меня арестовали тихо. Даже и не понял как. Почти батальон спецназа задействовали. Также тихо вывезли и передали под юрисдикцию суда.

Старик обвел помещение рукой.

— Вот так, внук, я и оказался здесь.

— Дед, а ты не боишься?

— Знаешь, пусть бояться те, кто что-то украл, а я Родину защищал. И отбоялся уже свое. Это они бояться. — дед чубуком трубки показал на потолок камеры, поэтому меня сюда упрятали.