Руслан Мельников - Муранча

Лишь в туннеле, ведущем к Диаспоре, еще слышались чьи-то крики. Последние сельмашевцы покидали станцию.

Похоже, Инженер объявил всеобщую эвакуацию. И правильно сделал. Туннельные перегородки — это все-таки не мощные гермоворота. Задержать-то муранчу они, может быть, и задержат, но вот остановить — это вряд ли. Илья слышал, как под натиском тварей сотрясается решетка. И какие челюсти у этих тварей, он видел тоже.

Самый лучший и самый верный вариант был бы сейчас взорвать, к дьяволу, выход в орджоникидзевский туннель. Но где взять столько взрывчатки? Тогда, на Аэропорте, Сапер готовился к подрыву депошного туннеля не одну неделю. Диаспорские несколько дней собирали для него взрывчатку со всей ветки и с поверхности. Выгребли, наверное, все подчистую. Так что сейчас взрывать перегон на Орджоникидзе было попросту нечем. И выход сейчас был только один: запирать поскорее обе внутренние перегородки и уносить ноги.

К решетке, перегораживавшей диаспорский туннель, Илья едва не опоздал. Здесь еще горела свечурка часовых, и в ее свете видно было, как последняя группка сельмашевцев зашла за перегородку.

Бульба и Инженер возились с тяжелой решетчатой дверью. Бульба, повесив на плечо автомат, придавливал решетку. Инженер, просунув между прутьями руку, пытался попасть ключом в замочную скважину с внутренней стороны. Видимо, конструкция замка не предусматривала возможности открывать и закрывать защитную перегородку снаружи — со стороны туннеля.

Что ж, надо отдать должное начальнику Сельмаша, он своих людей не бросил. Инженер, в отличие от Сапера, покидал станцию одним из последних, но самым последним был все же Илья.

— Стойте! — крикнул он на бегу.

— Колдун?! — выдохнул Бульба. — Там Колдун остался!

Инженер тоже поднял глаза на крик.

И… сунул, наконец, ключ в замок.

Губы Инженера над разбитым подбородком сложились в недобрую улыбку. «Неужели отомстить решил, сволочь?!» Илья услышал удивленный голос Бульбы:

— Ты чего, Инженер? Пусти человека.

Пальцы начальника станции теребили ключ в заевшем замке.

— Ах ты, зараза! — Последние метры Илья не пробежал даже — пролетел. Он бросился на решетку подобно муранче. С разбегу врезался в прутья.

Инженер не успел провернуть ключ. Замок не закрылся. Решетка распахнулась, отбросив начальника станции в темноту туннеля. Бульба сам убрался с пути Ильи, влетевшего в туннель, словно пушечное ядро.

— Твою ж мать! — выругался Инженер. Он поднялся с рельсов, держась за вывихнутую руку. — Ключ где?

Бить морду Инженеру как-то сразу расхотелось. В самом деле, выяснение отношений можно было отложить. А сейчас есть дела поважнее. Сейчас главное — запереть решетку.

Ключ, к счастью, долго искать не пришлось. Он остался торчать в замке.

Бульба снова навалился на решетку. Тяжелая металлическая дверь, пронзительно скрипнув ржавыми петлями, захлопнулась. Теперь ее запирал Илья.

Получилось. Запер. Ключ со скрежетом провернулся в замочной скважине. Илья вытащил его.

На пути муранчи появилась еще одна преграда. Хоть и временная, но все же…

— Держи. — Илья бросил ключ Инженеру. Тот ловко поймал тускло блеснувшую железку.

Вот только понадобится ли он теперь кому-нибудь, этот «золотой ключик»?

— Бульба, забери свечку, — приказал Инженер.

Да, свечка, конечно, вещь нужная. Такими в метро не разбрасываются. Бульба взял консервную банку-«подсвечник» с тлеющим огоньком. Повернулся к Илье:

— Слышь, Колдун, ты видел ее, а? Видел муранчу?

— Видел… — буркнул Илья. — Кое-что.

— И чего? И как?

Инженер, стараясь не показывать виду, все же прислушивался к их разговору.

— Вряд ли решетки удержат ее надолго.

— Я так и знал, — вздохнул Бульба, — если в этих тварях действительно есть хоть что-то муравьиное…

— Есть-есть, — заверил его Илья.

Во всяком случае, челюсти-клещи, которые грызли решетку, были как у муравьев-солдатов, только тысячекратно увеличенных.

— Говорят, обычный муравей раз в десять сильнее человека, — пробормотал Бульба. — ну, с учетом пропорций…

В отношении к муранче разницу в пропорциях можно было не учитывать.

— Сильнее, — кивнул Илья.

И подумал про себя: «А уж насколько сплоченнее!» Он снова вспомнил проповеди Тюти. Все-таки что-то в них было, в проповедях этих.

— Бульба, уходим, — буркнул Инженер, Илью он приглашать не стал.

Бульба погасил свечу и, зажужжав своим фонариком-«жучком», посветил вперед.

Ага… О себе, любимом, начальник Сельмаша все-таки не забыл. За решеткой в глубине туннеля Инженера ждала дрезина, вроде той, на которой прибыли орджоникидзевские.

Во всеобщей эвакуационной суматохе сельмашевцы как-то умудрились поставить ее на рельсы. К дрезине была прицеплена вагонетка, в которой громоздились какие-то ящики. И дрезину, и грузовую платформу облепили автоматчики. Охрана, видать. На рычаги дрезины опирался бородач дядя Миша.

Да, Инженер покидал Сельмаш последним. Но очень скоро он окажется впереди беженцев, ушедших со станции пешком.

— Извини, Колдун, для тебя места нет, — с кривой ухмылкой сообщил Инженер.

— Ничего, — ответил Илья. — Дальше я уж как-нибудь сам. Только фонарик дайте.

Бульба протянул ему свой.

— Поехали, — распорядился Инженер.

— Ну, бывай, что ли, Колдун, — растерянно и, как показалось Илье, немного виновато бросил ему Бульба. Усач вскочил на дрезину. Встал за рычаги вместе с дядей Мишей.

Дядя Миша молча кивнул на прощание и отвел глаза. Остальные на Илью даже не взглянули.

Сельмашевцы навалились на рычаги. Двое автоматчиков, соскочив с грузовой платформы, подтолкнули перегруженный транспорт сзади. Что-то звякнуло, что-то лязгнуло. Что-то скрежетнуло…

Дрезина медленно, натужно покатилась по рельсам в туннельный мрак. Инженер включил фонарик, освещая дорогу. Автоматчики снова заскочили в вагонетку.

Колеса застучали веселее. Вскоре парная сцепка скрылась из виду.

И все стихло.

Только со стороны сельмашевской станции доносились шорох, скрежет и стрекотание. Однако муранча больше не приближалась. Орджоникидзевская решетка пока сдерживала тварей. Но насколько ее хватит? И как долго выдержит вторая решетка?

Снова Илья стоял в темноте один.

— Уходи, уходи! — испуганно твердили ему в один голос Оленька и Сергейка. — Скорее уходи отсюда…

— Иду…

Надавив на рычажок «жучка», Илья широко и размашисто зашагал по шпалам.

С каждым новым шагом росла обида, ненависть и злость на весь мир, которому он был безразличен, и на судьбу, которая вынуждала его снова идти к людям — таким никчемным и ненужным созданиям.

— Ж-ж-ж-у-ж-ж-ж-у-ж-ж-ж-у, — тихонько жужжал в руке фонарик.