Сергей Тармашев - Ареал. Заражение

— В оружейную! — кивнул водителю Рас и посмотрел на часы: — До вылета пятьдесят пять минут.

Тройка вертолётов снизилась, выстраиваясь друг за другом, и пара ведомых Ми-17 сбросила скорость, увеличивая дистанцию между ведущим Ми-24 и друг другом. Приближалась граница внутреннего Периметра, и Иван с интересом придвинулся к блистеру. Железнодорожное полотно, единым кольцом охватывающее «Ареал», осталось позади, внизу мелькнула тонкая нитка проволочных заграждений и квадратная коробка заснеженного караульного помещения временного типа с парой сторожевых вышек, пулемётчики которых провожали взглядом идущие в Зону вертолёты. Нестабильность границ внутреннего периметра Пояса чувствовалась сразу.

— До границы полторы тысячи метров, — прозвучал в динамиках голос пилота, — приготовиться к ускорению!

Три десятка бойцов почти синхронно взялись за страховочные поручни, и Берёзов последовал их примеру.

— Сейчас вертушки сделают рывок, — сидящий рядом Рас старался говорить на ухо, чтобы не мешал рокот винтов, — как только до Зоны останется тысяча двести метров. Это страховка на случай Выброса!

Вертолёты рванули вперёд, и Иван крепче сжал поручни.

— Разве это поможет? — переспросил он. — Выброс всё равно вырубит всю электронику и двигатели.

— Да, но в момент Выброса эти тысяча сто пятьдесят три метра, на которые «прыгает» «Ареал», — самое опасное пространство, — объяснил Рас, подхватывая чуть было не отлетевшую в сторону сферу, сорвавшуюся с пояса, — это практически одна большая аномалия! Уж лучше свалиться на той стороне Зоны, чем в этот километр! Там есть реальные шансы выжить, а тут — никаких! Поначалу периметр ставили вплотную к Зоне, много народу сложилось при Выбросах, пока кто-то, наконец, не сообразил нести службу на удалении. Теперь внутренний периметр прилегает к Зелёной Зоне только формально, на самом деле патрули не подходят к границе ближе, чем на Шаг Выброса.

Вертолёт сбросил скорость и почти вертикально пошёл вверх, набирая высоту. Рас коротко улыбнулся:

— Первую границу прошли нормально. — Он прицепил отстегнувшуюся сферу к поясу и достал Джи-Пи-Эс. — Теперь пойдём по карте…

— И что, так всегда? — уточнил Иван. — У каждой границы?

— Ага, — подтвердил парнишка, вглядываясь в дисплей навигатора, — Болт говорит, что «Ареал» растёт везде одновременно, только Эпицентр не увеличивается… — Рас пощёлкал кнопками навигатора, — диспетчерская даёт эшелон на двухстах метрах над землёй, там сейчас чисто, аномалий нет, так что почти всю Зелёную пройдём на вертушке.

Берёзов вновь повернулся к блистеру, вглядываясь в раскинувшуюся внизу территорию «Ареала». С высоты контраст представшего взору пейзажа оказался ещё более разительным, чем на аэрофотоснимках, что показывал на занятиях инструктор. Граница между зимой и летом была настолько резкой, будто принадлежащие «Ареалу» земли очертили гигантским циркулем. Бескрайние заснеженные пространства без всякого перехода сменяло летнее буйство зелени, словно вертолёт достиг зелёного континента, лежащего среди молочно-белого океана. Но если не считать разгара лета в начале апреля, то в остальном Зелёная Зона с борта вертолёта не представляла собой ничего необычного.

— Мне казалось, что здесь должно быть больше деревьев, — Иван разглядывал плывущую внизу землю, — и рек не видно, на карте в этом районе хватает мелких речушек.

— В «Ареале» нет рек, — покачал головой Рас, не отрываясь от Джи-Пи-Эс, — только небольшие озёра, из которых лучше не пить и вообще держаться от них подальше. Учёные говорят, что реки ушли под землю, потому что сразу после границы Зелёной Зоны все реки появляются словно ниоткуда и текут дальше, как ни в чём не бывало. А деревьев мало потому, что все эти места раньше являлись Поясом, пока «Ареал» был меньше размерами. Тогда растительность во многих местах вырубали, подготавливая буферную зону.

Он привстал и показал рукой вглубь Зоны:

— Там дальше можно будет увидеть старую железную дорогу, самую первую, что окольцовывала «Ареал». Теперь это самая середина Зелёной Зоны. Оба бронепоезда всё ещё стоят на путях, но к ним лучше не подходить.

— Аномалии? — предположил Берёзов.

— Ага, — ответил Рас, — поезда нашпигованы ими под завязку, особенно Студнем и Паутиной. В синем бронепоезде есть пара чистых вагонов, там зверьё любит спать. А в красном живёт что-то очень недоброе, над ним даже птицы не летают.

— В смысле, в красном что-то живёт? — не понял Иван. — Мутанты или зомби?

— Нет, — Рас отрицательно кивнул, — что-то другое. Никто ЭТО не видел, а кто видел, уже никому не расскажет. Я однажды просидел там, в крайнем вагоне, почти сутки, и страху натерпелся от души. Слышно было, как ОНО ходит по бронепоезду. Медленно и тяжело, железный пол под НИМ скрипит. И дышит сипло и протяжно, с натугой. Похоже, большое ОНО очень. Днём ещё не сильно бродит, а ночью по всему поезду разгуливает. Два раза вплотную к моему вагону подходило, аж пол подрагивал, думал, всё, добегался. Повезло. ОНО в мой вагон заходить не стало. Он прицепной был, товарный, его в поезде вроде склада использовали под разное барахло. Ящики там всякие до сих пор стоят, с огнетушителями, пожарными шлангами, ещё что-то по мелочи. В общем, вагон напрямую с бронепоездом не сообщается, а ОНО из поезда выходить не любит.

— Как ты там оказался-то, если знал, что опасно? — удивился Берёзов.

— Выброс пережидал, — пожал плечами Рас, — надо было спрятаться хоть куда-нибудь и побыстрее, пока не зажарило. Во время Выброса на открытой местности находиться — верная смерть. Аномалии, словно молнии в степи, бросаются на всё подряд. А до границы оставалось почти два километра. Повезло, что никто не захотел мне компанию составить.

— И ты там просидел сутки? — посмотрел на него Иван. — Выброс длится так долго?

— Он длится, как ему вздумается, — Рас только развёл руками, — может час, может день. Бывало, и неделю длился. — Парнишка привстал и указал рукой в блистер: — Вот и железка. А вон там, ближе к ельнику, видите? Это бронепоезд.

— Тот самый? — вгляделся вдаль Берёзов.

— Нет, тот в другую сторону ходит, по соседним путям. И локомотив у него красного цвета, потому мы и называем его Красным, — объяснил Рас, — а это Синий, только раньше он стоял поближе. Раньше оба локомотива были синими, но после Выброса один из них стал красным.

— Погоди, — остановил его Иван, — что значит, раньше стоял поближе? Они что, ездят?

— Ну да, — Рас кивнул, — иногда ездят. Учёные говорят, что это действие Магнита. Магниты любят образовываться над путями. Иногда они притягивают к себе состав, и он движется. Я видел пару раз. Медленно так, без ускорения, катится и катится. Не похоже, чтобы так притягивало, с постоянной-то скоростью. Сталкеры байки травят про машинистов в окнах локомотивов и Проводников в вагонах, будто это они поезд запускают. Болтают разное, будто Проводник может и очередь пулемётную дать, если живого человека увидит возле бронепоезда.