Сергей Тармашев - Ареал. Заражение

Чуть позже появился её зам, выглядящий немногим лучше. Увидев Берёзова, он кивнул и тоже полез в холодильник за водой. Вытащив бутылку, он не мешкая сорвал крышку и за один присест опорожнил полуторалитровую ёмкость на добрых две трети. В помещении запахло формальдегидом и прочей медициной.

— Уфф, — облегчённо выдохнул учёный, стирая рукавом со лба густую испарину, — как мало иногда бывает нужно человеку для счастья…

— Тяжёлая операция? — понимающе спросил Иван, разрезая дымящуюся после микроволновки котлету.

— Очень тяжёлая сама по себе, — кивнул тот, — и вдвойне тяжёлая оттого, что бессмысленная. — Он вновь приложился к бутылке.

— То есть? — не понял Берёзов. — Вы хотите сказать, что потратили зря почти двенадцать часов, заранее зная об этом?

Старший научный сотрудник грустно поморщился:

— Практически. Доставленный образец, самка так называемого Осьминога, в процессе захвата получила более сорока пулевых ранений. На неё случайно натолкнулась поисковая группа, работавшая в Жёлтой Зоне по спецразрешению, им надо было углубиться в Жёлтую на пятьсот метров, взять пробы грунта и образцы растительности. Осьминог обнаружился в кустах внезапно и застал людей врасплох. Он атаковал, и охрана вынуждена была применить оружие. Когда агрессия животного прекратилась, выяснилось, что оно ещё живо. Тут вспомнили про нас и решили взять раненую особь с собой. Но сначала закончили свою работу, сдали образцы и снаряжение, только потом оповестили нас. Словом, израненный зверь пролежал без медицинской помощи несколько часов, и вообще чудо, что он прожил так долго. Не окажись случайно Мария Сергеевна в тот момент в ГНИЦ, мы могли бы вообще его не получить. В общем, уже на третьем часу операции стало ясно, что животное мы потеряем.

— И всё это время вы пытались спасти Осьминога? — негромко протянул удивлённый Берёзов.

— Для нас очень важен любой живой образец, — устало развёл руками учёный, — далеко не всё можно выяснить посредством вскрытия трупов. Тем более, Осьминог. Отловить его живым практически невозможно, животное предельно агрессивно, и поисковые партии опасаются с ним связываться. А учитывая, что рейды в Жёлтую Зону проводятся очень не часто, то, я бы сказал, вероятность заполучить живую особь стремится к нулю.

Поэтому Мария Сергеевна боролась за его жизнь до последнего. Но, к сожалению, вывести его из комы уже невозможно. Мы перевели его на искусственное жизнеобеспечение, что лишь ненадолго отсрочит печальный финал. Жаль, — он вздохнул, — Мария Сергеевна возлагала на него большие надежды. Для неё это весьма трагичный исход.

Учёный допил воду, выбросил бутылку в мусороприёмник, достал из холодильника ещё одну и, попрощавшись, покинул камбуз. Вскоре подошли двое младших сотрудников в сопровождении лаборантов, и микроволновая печь вновь зашумела, разогревая пищу для усталых людей. Из их негромкого разговора Иван понял, что во второй клетке, доставленной вертолётом, находился Дикобраз, которого отловила другая поисковая группа в Зелёной Зоне согласно плановой заявке. Сам Дикобраз не пострадал, однако сейчас ведёт себя очень буйно, словно жизни его угрожает опасность, и лаборанты не рискнули выпускать его из клетки. Животному дали корм через штатные кормушки клетки и оставили его в ящике посреди вивария. Дикобраз не притронулся ни к еде, ни к воде и бросается на прутья клетки, едва завидев людей. Кто-то из учёных сделал вывод, что животное чувствует близкую смерть своего сородича, недаром же Осьминоги считаются вторичной мутацией Дикобраза в условиях Жёлтой Зоны. Но если он издохнет от голода или нервного срыва, Лаванда всем кровь свернёт на год вперёд. Лаборанты посетовали на невезение, надо же было получить такую головную боль всего за сутки до сдачи вахтенной смены… Берёзов закончил ужин, опустил в мусороприёмник использованную одноразовую посуду и направился в оружейную готовиться к заступлению на дежурство.

Оказавшись на вышке, Иван получил от Капкана короткий отчёт. Вокруг лаборатории всё спокойно, за исключением одной детали: количество Дикобразов на пустыре за вертолётной площадкой ещё более увеличилось. Теперь их стало уже двадцать две особи. Собравшись в шесть разношёрстных кучек, они образовали «кустарники», постепенно приближающиеся к зданию ЛП-32. Из соображений предосторожности, которая, как известно, лишней не бывает, решили внешнее освещение лаборатории не включать и вести наблюдение посредством перископного блока ночного видения. Даже внутри сторожевой вышки вместо штатного освещения зажгли тусклую красную лампочку аварийного света. Капкан отправился спать, и Берёзов взялся за рукояти перископа, оглядывая окрестности.

Дикобразьи «кусты» были уже на полпути к лаборатории, и если всё пойдёт так и дальше, к полудню зверьё постучится в двери… Он покрутил верньеры, направляя перископ вдаль, в сторону поросших березняком холмов. Где-то там, в рябящей зеленоватой зернистостью ночного видения тьме, едва заметно выделялись густые вкрапления далёких светлых пятен, означавших места залегания Студня. Иван иронично усмехнулся. Студень был единственной аномалией, которую можно разглядеть в прибор ночного видения. Правда, ночью языки его слабого фиолетового свечения видно и так, а днём ПНВ замечать Студень отказывался. Вот и выходило, что в плане обнаружения аномалий сей прибор бесполезен. Зато днём Студень отлично засекало изделие «Филин». Надо бы написать рапорт на имя Ферзя, чтобы выдали со склада один комплект. Впрочем, если он, Берёзов, сейчас в опале, то с подобными заявками лучше повременить. И всё-таки, как Салмацкий узнал про его с Лемуром разговор? Ведь рядом никого не было, они, по обыкновению, беседовали в тире сразу после плановых стрельб, в помещении для чистки оружия. Саня бы его не сдал, это исключено. Значит, либо кто-то специально стоял снаружи от входа и подслушивал, либо комната для чистки оборудована прослушкой. Довольно странно. Устанавливать микрофоны даже в тире, да ещё и в помещении для чистки — это не перебор ли? Режим секретности, конечно, дело важное и серьёзное, но кому понадобилось интересоваться простыми разговорами сотрудников? Ведь о чём бы ни шла речь, разговор идёт внутри «Ареала», и утечка информации исключена…

Жёлтая полоска на дисплее шумомера вздрогнула, коротко скользнув к середине шкалы децибелов, и Иван затаил дыхание, прислушиваясь. Откуда-то со стороны озера донёсся глухой шум, словно нечто большое и тяжёлое издало тихий печальный вздох. Спустя секунду следом за ним пришёл монотонный хриплый вой, быстро перешедший в визг и исчезнувший в недоступном человеческому уху ультразвуке. Барабанные перепонки неприятно заныли. Берёзов щёлкнул кнопками управления поворотной платформой и повернул джойстик, разворачивая к озеру направленные микрофоны. Болезненный вой-визг повторился, и уши резануло болью ещё сильнее.