Вячеслав Шалыгин - Восход Водолея (сборник)

Казаков даже присвистнул. Сражение разгоралось нешуточное. Воодушевленная боевыми успехами и от этого напрочь лишившаяся страха толпа решительно смяла милицейские заслоны и двинулась к Центру.

Иван прикинул, сколько потребуется времени людям, чтобы пройти почти километр, и вспомнил инструктаж по системам быстрого реагирования противника. На подмогу засевшим в Центре «бинам» уже должны выдвинуться пехотные части Северного военного городка и гарнизона при блокпосте «Чжан». А из центра города по Старому шоссе, основному пути к ЦГМ, сейчас выдвигались отряды специального назначения Главного милицейского управления. И военным, и спецотрядам ходу было примерно одинаково — тридцать-сорок минут. Это с учетом баррикад, которые наверняка соорудили на всех стратегических дорогах «безобразничающие» горожане. Безобразничающие под чутким руководством инструкторов из Москвы, конечно. По расчетам получалось, что у народных масс на непосредственный штурм Центра останется минут десять-пятнадцать, не больше. И это означало, что ничего подобного не произойдет. Люди просто забросают «бинов» помидорами, распишут стены лозунгами и разойдутся. Рисковать мирным населением разведке запрещено. Но в том-то и заключался высший класс проведения провокаций и прочих подобных мероприятий: выставить врага на посмешище, поднять боевой дух сонных граждан и не потерять при этом ни одного человека. Приемчик посильнее сбитого вертолета. Хотя в комплексе еще лучше. Разговоров хватит на год. Как раз до следующего «особого» дня. А может быть, с таким массовым настроем все решится и раньше, кто знает? Ведь подобные операции проходят сейчас не в одном городе Сибирской провинции, как минимум, во всех «миллионерах», а таких городов от Урала до Желтого моря — два десятка.

Вопрос — удастся ли увидеть следующий «день имени тяни-толкая» Ивану?

На одной из вышек слева от раскуроченных ворот зажегся красный огонек, и у ног первой шеренги надвигающейся толпы взорвалась земля. Люди приостановились, но почти сразу двинулись дальше. Красный зрачок боевого лазера зажегся на вышке справа. Серия небольших взрывов прочертила поперек шоссе и пустыря длинную черную полосу. Предупреждение было вполне понятным. Люди остановились. Ситуация изменилась не в пользу толпы, но никто не попятился и не разбежался. Все будто бы чего-то ждали.

Казаков оперся обеими руками о стекло и напрягся. Чего они ждут? Каких еще чудесных неожиданностей? Через десять минут здесь будут войска, и тогда не избежать серьезных проблем!

Иван поднял взгляд кверху. Вот чего ждали горожане! Один из вертолетов изменил курс и двинулся на Центр. Это было нечто и вовсе запредельное! Неужели диверсанты умудрились захватить вертолет?!

Из ракетных подвесок воздушной машины вперед вытянулись белые дымные щупальца, и обе вышки рухнули внутрь ограждения ЦГМ. Следующий залп пришелся по площадке перед воротами, где лихорадочно окапывались «бины», по двору и тюремной стене. Казаков не успел отпрянуть от окна и почувствовал, как падает вперед. Бронестекло покрылось паутиной трещин, но не рассыпалось, а просто выпало наружу. Вместе с ним, с высоты второго этажа выпал и Казаков.

Он успел сгруппироваться, но приземление все равно вышло жестким — сказался год вынужденного безделья. Иван откатился подальше от стены здания и проанализировал ощущения. Вроде бы ничего не сломал. Слегка отбил пятки и заработал неприятное чувство тяжести в районе солнечного сплетения, но двигаться это не мешало. Он прижался к забору и вдоль него пробрался к пролому, зияющему там, где недавно были серые ворота. Вертолет продолжал обрабатывать территорию Центра, а толпа подошла совсем близко, но на перехват взбунтовавшейся винтокрылой машины уже летели другие «вертушки», а на городской окраине появились головные бронетранспортеры войсковой колонны. Пора уходить. Иван выбрался через пролом и со всей возможной прытью помчался к толпе. До нее было каких-то сто метров. Сто метров до своих! До свободы! Шаг, еще один…

Когда Казаков, вне себя от счастья, добежал до такой родной и желанной толпы, люди вдруг начали расходиться. И никому из них не было дела до сбежавшего из ЦГМ узника или до его чувств. Они уходили с места схватки спокойно, деловито и небольшими группами, видимо, по заранее оговоренным маршрутам. Кто-то потянулся в лесопарковую зону, что зеленела высокими соснами справа от территории ЦГМ, кто-то устремился в хитросплетения двориков старинного научного городка, остальные спускались к берегу водохранилища, все еще покрытого ненадежным льдом, или к железной дороге, в эпоху монорельсовых экспрессов используемой исключительно для неспешных пригородных поездок на допотопных грохочущих электровагонах. Благодаря четкой организации, «рассасывались» бунтари быстро и бесследно.

Иван поначалу метался между группами, но его наконец заметили. Кто-то набросил поверх его арестантской робы ярко-зеленую куртку, кто-то нахлобучил ему на голову кепку и подтолкнул в сторону двориков. На окраине жилой зоны группа снова разделилась. Чтобы Иван снова не растерялся, его взяла за руку румяная тетка. По мере того как «демонстранты» углублялись в район, группа становилась все малочисленнее. Народ расходился по домам и подворотням. Вскоре тетка исчезла, и ей на смену пришел длинный нескладный парнишка. Он не решился взять Ивана за руку, как младенца, и указывал путь постоянными «прошу сюда». Вскоре исчез и он. Рядом с Казаковым осталась всего одна миниатюрная девушка в желтой спортивной куртке и натянутой на самые глаза вязаной шапочке. Сначала Иван на нее почти не смотрел, но когда она указала на подъезд одного из домов и произнесла «пришли», Казаков вздрогнул и резко обернулся.

— Аня?

Девушка подняла на него печальные голубые глаза и удивленно спросила:

— Мы знакомы?

— Конечно, знакомы! — радостно воскликнул Иван и тут же вспомнил, что маску «мачо» с него никто так и не снял. И уже не снимет. Ирония репликации: теперь, чтобы вернуть первоначальный облик, Казакову потребуется накладывать новую маску, а не снимать старую. — В смысле, были знакомы, но я выглядел иначе.

— Как интересно, — Аня скривилась. — А вы не слишком оригинальны. Хотя нет, так примитивно ко мне не подкатывали с детского сада. А я во времена нашего знакомства выглядела так же?

— Вы ничуть не изменились, — Иван расплылся в улыбке. — Я Иван.

— Поздравляю, — Аня открыла дверь подъезда. — Проходите.

Дом был огромным по площади, но всего шести этажей в высоту. Объяснялось это тем, что многоквартирным он только казался. На самом деле он был «малоквартирным». По одной на каждые два этажа, то есть по три в подъезде. До Передела здесь жили очень состоятельные граждане Сибирского федерального округа, но они предпочли уехать в «безразмерную» Москву. После плотного заселения местности «ханями» и, как следствие, вполне демократического переподчинения Сибири Китаю, так поступили многие. Причем за недвижимость и прочее имущество китайцы давали эмигрантам хорошие деньги, и никто из переселившихся на запад сибиряков ни разу не возмутился и не остался в обиде на новых хозяев местности к востоку от Урала. Это уже позже политики спохватились и объявили, что произошла оккупация, а поначалу все казалось вполне нормальным, так же как капитуляция американской экономики перед японскими корпорациями или скупка на корню всей недвижимости, предприятий и фирм Европы арабскими шейхами.