Вячеслав Шалыгин - Провокатор

«Подстава!»

«Дезинформация, — уточнил голос. — На самом деле прежний приор стражи вовсе не разжалован, а переведен за океан с ощутимым повышением. Добил?»

«Просто размазал! Но это и требовалось. Теперь я все понял!»

Грин резко сдал назад, развернулся и припустил ко входу в бункер. До него дошло главное. Дело было не в онлайне! Серпиенсы не просто знали обо всех телодвижениях Сопротивления, они знали о его намерениях. То есть имели перед глазами подробный план действий. Тот самый, по которому работал штаб Сопротивления. Но, что особенно важно, серпиенсы учитывали и все корректировки плана! Получалось, что неведомый шпион передал змеевикам не первоначальный вариант плана, а, грубо говоря, код доступа к нему. Доступа скрытного и в любое время. Почему же постороннего присутствия в системе до сих пор не заметили «программисты Сопротивления»? Да потому, что на самом деле предатель слил чужакам даже не мифический код, а всю программу секретной связи!

Вот так. Как гласит один из законов Мерфи: «Компьютеры ненадежны, но люди еще ненадежнее». Большая операция против чужаков не просто провалилась, не начавшись, а грозила обернуться большими неприятностями для самого Сопротивления.

С такой информационной бомбой медлить было нельзя. Грин влетел в бункер, как неуправляемый реактивный снаряд, едва не сбив с ног охранника. Того, который должен был сопровождать «сумасшедшего ученого» на прогулке.

— Явился, не запылился! — радостно крикнул охранник. — А мы хотели тревогу объявить. Ты где был?

— Бабочек ловил. — Грин махнул рукой и помчался дальше.

— Бабочек? — озадачился боец. — Эй, погоди, каких еще бабочек?! Стой, разбираться будем!

— Некогда! — отмахнулся Грин.

— Да плюнь ты, — посоветовал второй охранник коллеге. — Вернулся, и ладно. Рапорт напишем, пусть начальство с ним разбирается.

— И что в рапорте укажем, что выпустили без пропуска?

— Ну, значит, не будем ничего писать. Авось пронесет.

«Вот именно, все на авось полагаются, отсюда и результат», — с сожалением отметил про себя Грин, одновременно лихорадочно соображая, как лучше сформулировать проблему.

Пока что в голове крутились два коротких варианта: «план операции слит врагу» и «серпиенсы нас разводят». В принципе, ничто не мешало их соединить. Получалось не совсем то, что хотел донести до начальственного разума Грин, но в качестве затравки годилась и такая фраза. А дальше уж как получится.

Начальник лаборатории был на месте, но попасть к нему оказалось непросто. На пути у сверкающего взглядом Грина встала упрямая и опасная, как противотанковый еж, Наташа, секретарь Сергея Михайловича. То есть, образно выражаясь, прорваться, как тот танк, Филипп мог, но рисковал продырявить днище и, лишившись механика-водителя, заглохнуть в дверях. Решимость и непреклонность Наташи подчеркивала открытая кобура с упрятанным в нее «ПСМ», пистолетом небольшим, но вполне боевым. Особенно на таком расстоянии. Нет, стрелять в Грина ей не пришло бы в голову, но чисто психологически оружие поддерживало непоколебимость Наташи на самом высоком уровне.

— Нельзя! — отрезала она, сурово глядя на Фила.

— Наташа, я не чай пить примчался, ты же видишь! — Грин попытался обезоружить секретаря улыбкой. — Срочное дело государственной важности!

— У тебя всегда срочные дела. — Наташа кивком указала на кресло. — Сядь и жди.

— Не могу я ждать! Пропусти, пожалуйста, будь человеком!

— Грин, еще намек — и стреляю. — Наташа делано нахмурилась.

— Какой намек? — удивился Филипп.

— На то, что я змея. — Секретарь указала на кресло еще и рукой. — Сядь!

— Я ничего такого не имел в виду. — Филипп потоптался на месте, словно устраивающийся на ночевку ослик, и все-таки сел в кресло. Правда, тут же вскочил. — Нет, нельзя тянуть! Время не ждет! Пропусти!

— Только через мой труп!

— Вот ты упрямая! Шоколадку хочешь?

— Сядь или вообще выгоню из приемной! Работать мешаешь!

— А вечером что делаешь? — не унимался Грин. — Хочешь, кино посмотрим, винца выпьем. У меня приятель склад держит, у него французского целый подвал.

— Хочешь, чтобы меня твоя спецназовская подружка поколотила? — Наташа усмехнулась. — Или тебя?

— О, а ты откуда знаешь?

— Весь бункер знает, что ты сегодня пришел счастливый и весь в засосах. Короче, поезд ушел, Грин. Раньше надо было клинья подбивать. Сиди, жди. Кофе налить?

— Ага, налей. — Грин снова сел и воровато покосился на дверь в кабинет начальника.

Едва секретарша отвернулась к кофеварке, он вскочил, но, услышав оглушительный вопль Наташи, был вынужден снова сесть.

— Грин, еще раз дернешься, колбой запущу! Напьешься кофе на всю жизнь!

— Наташа, что за шум? — ожил внутренний телефон.

— Грин бушует, Сергей Михайлович, — нехотя ответила секретарша. — К вам рвется… не порвался бы до самой макушки.

— Грин? Что у него?

— Дело государственной важности! — крикнул Филипп. — Сергей Михалыч, это срочно!

— Потерпеть никак?

— Срочниссимо! Молния! Воздух! Газы! Вспышка справа!

— Впусти этого малахольного, — недовольно произнес начальник. — И кофе сделай, пожалуйста. На троих, раз уж Грин со своей луны на наши головы рухнул.

Причина, по которой Грина не впускали в кабинет к шефу, была банальной. В гостях у начальства сидело еще более высокое начальство. Сам начштаба генерал Алексеев. Мужчина угрожающих пропорций, с чертами лица, словно вырубленными топором, но слывший даже среди мобилизованных довольно грамотным и неглупым человеком. Так что Грина факт присутствия генерала вполне устраивал. Робости перед высокими чинами, как и всякий мобилизованный, он никогда не испытывал, поэтому мяться и запинаться не собирался. А то, что информация дойдет до представителя штаба (грамотного и неглупого) напрямую, без пересказов и неизбежных в этом случае искажений, было вообще замечательно.

— Газы у него со вспышками, — недовольно проворчал Сергей Михайлович. — Чего бузишь, Грин?

— Добрый день, товарищ генерал. — Грин без приглашения уселся за стол для совещаний. — Здрасьте, Сергей Михалыч. Я вам сейчас изложу, а вы сами решите, чего я бузю… бужу… э-э…

— Нарушаешь распорядок, — подсказал генерал.

— Можно и так сказать, — согласился Грин. — Хорошо?

Шеф вопросительно взглянул на Алексеева. Тот снисходительно усмехнулся и кивнул.

— Говори, только коротко, Грин, — разрешил начальник. — Не до твоих изложений нам сейчас.

— Ошибаетесь. — Грин мотнул головой. — Слушайте…

…Как и опасался Филипп, поначалу изложение получалось сумбурным, слушатели морщились, но потом Грин чуть успокоился, и все пошло как по маслу. Теория стелилась, будто шелковая скатерть, гладко и красиво. Михалыч, правда, продолжал морщиться, а вот Алексеев сменил гримасу со скептической на заинтересованную. Заметив, что начальство слушает внимательно, шеф тоже прислушался к словам Грина. Да так прислушался, что в конце концов во взгляде у него не осталось ни капли скепсиса. Одна растерянность.