Вячеслав Шалыгин - Обаяние амфибий

Я укрыл беспокойно разметавшуюся на соседней кровати Женю и, стараясь не шуметь, выскользнул в коридор.

Макс потерял правую руку по локоть. В левом подреберье зияла оплавленная дыра. Он сидел тем не менее улыбаясь и оживленно рассказывал о своих похождениях. Увидев меня, он вскочил и попытался обнять грязной культей. Я хлопнул его по спине и спросил:

— Жарко было, Максик?

— Не то слово, начальник! Но мне все удалось, как видишь.

— Он явился с тем назойливым обер-лейтенантом на плече и тремя потерявшимися десантниками в качестве эскорта, — пояснил Шахрин, — герой…

— Моя школа, — я рассмеялся. — Немец живой?

— Конечно. — Макс кивнул. — Ох и тяжелый, зараза! Чуть все моторы не спалил, пока нес.

— Ты о главном расскажи, — посоветовал Шахрин.

— А, да, конечно… Помнишь, начальник, того туповатого клайра, что сдал тебя Адмиралу?

— Вика?

— Да. А подружку его?

— Анну? Ее трудно забыть.

— Так вот, я не думал, что это существенно, пока не увидел Вика на экране. Потом, правда, тоже не думал — было не до того. Но сейчас сопоставил…

— Макс, — резко перебил я киборга, — не тяни!

— На «Призраке» Хозяина в последний раз был новый пилот…

— Анна?!

— Она самая. Не знаю, как это нам поможет, но ты же специалист по поиску интуитивных решений. Что говорит тебе в связи с этим шестое чувство?

Я в раздумье походил по кабинету и, усевшись на свободный стул, сказал:

— Я сдаюсь клайрам.

На минуту в кабинете воцарилась та же мертвая тишина, что и в рубке звездолета после заявления Адмирала.

— Лучше отдать Гостя, он нам больше не нужен, — осторожно предложил Шахрин.

— Совершенно верно, мы пойдем с ним вдвоем. План вкратце такой…

Чутье может подвести, лишь когда его нет. С другой стороны, чем больше знаешь, тем лучше оно работает. Стоит построить даже неполную логическую цепь из достоверных фактов, как решение приходит в виде озарения, перескочив последние этапы. В чистом же виде для человека ни логика, ни интуиция неприемлемы. Только их компромисс может служить мостиком, ведущим к правильному ответу.

Клайры. Я знал о них многое, профессия обязывала. Строя свои рассуждения на множестве нюансов их психологии, обычаев и законов, я пришел к единственно возможному выводу. Сдаться. Иначе Воины перевернут вверх дном не только Н-ск и прилегающие к нему поселки, но и добьются полного снятия изоляции с планеты. Интервенция Галактических Сил обернется кошмаром для всей Земли, в сравнении с которым попытка вторжения со стороны амфибий будет выглядеть детской забавой. Гордость Воина неприкосновенна даже для Хозяев. Долг перед нацией выше всех предрассудков отсталых народов. Итог войны — победа. Другого они не знают. Сдавшись, я спасу множество людей. Да пусть одного-двух, разве мало и этого?

Риск, конечно, был велик, но клайры никогда не отступали от принципов. Я знал, что меня в запале не казнят и не упрячут навеки куда-нибудь в подвалы Грунмара. Им был нужен показательный процесс над нарушителями Галактических Законов как оправдание собственных действий. Дождавшись корабля Совета Галактики, они собирались торжественно передать меня и Гостя в щупальца правосудия и вернуться к выполнению своих обязанностей — пограничной службе вокруг карантинной зоны. Вот здесь и вступала в действие поправка к их моральному кодексу — Анна.

Что может быть наихудшим наказанием для сознательного члена высокоорганизованного общества? Что может считаться самым позорным? Низшей точкой падения, социальным дном?

Изгнание.

Клайры не нуждались в тюрьмах и смертной казни, потому что, изгоняя своего родича из общества, они лишали его имени, возможности гордиться своим происхождением и выполнять вместе со всеми Великий Долг. Для Воина это было в сто раз хуже смерти. Анна служила теперь у Хозяина, а означать такой поворот могло лишь то, что клайры ее отвергли. Наверное, такова была цена ошибки, допущенной Флотской Разведкой на Земле пять месяцев назад, и, чтобы спасти свой престиж, Великий Адмирал решил пожертвовать «пешкой». Трибунал потребовал сурового наказания, и Адмирал был вынужден согласиться. Одного агента ему удалось отстоять, а двух — уже нет. Виком, конечно, следовало жертвовать, а не Анной, но что сделано, то сделано.

Поправка к моральному кодексу заключалась не в этом. Пусть и униженный, клайр остается клайром. Если он силен духом и в состоянии пережить падение. Анна, похоже, пережила. Теперь, работая на Хозяина, она должна была выполнять свои обязанности втрое лучше, чем прежде, но в Планетарной Разведке нет жестких рамок Долга. Будь они, разведка развалилась бы в первый же день. Мы не следуем догмам, а соблюдаем одно-единственное условие — целесообразность. Имеет значение только результат, который обязан отвечать принципу — «разум равноправен». Принцип для Галактики почти революционный. Наблюдать, подсказывать, оберегать от таких напастей, как «жабы». Уважать даже стремление к самоуничтожению (до определенного момента, конечно). Вот его суть. Узнай о таком вольном трактовании «Закона о Долге перед Галактикой» Совет, нашу службу прикрыли бы с большим скандалом. «Как можно приравнять разум человека к высшему разуму Хозяина или клайра?! Дети не могут быть равны взрослым! Тем более такие беспризорники, как земляне! Надо же, „разум равноправен!“» — это лишь наиболее вероятные из воплей, которыми могли огласиться своды шатров Совета. Но Хозяин пустил в ход свои загадочные связи в высших сферах, и Планетарная Разведка вышла из-под контроля досточтимого высшего органа власти.

Теперь возьмите заорганизованного клайра и поместите его в очажок свободы действий — Планетарную Разведку. Хватит у пресловутого «Высшего Разума» соображения, как ему жить в условиях невыносимой самостоятельности и отсутствия руководства? Месяц на адаптацию к свободе — это много или мало после ста двадцати лет выполнения чьих-то приказов? Я для Анны был не просто начальством. Я был еще и единственным знакомым и не отвернувшимся от нее человеком. Сейчас было уже не важно, что именно я давал в трибунале свидетельские показания. Одиночество притупляет обиду. К тому же я был кусочком той старой жизни, иллюзией надежды на перемены в обратную сторону. Я был уверен, что она не станет размышлять над правомочностью моего приказа. Слишком трудно ей было привыкать к новой жизни и новым правилам игры.

А приказал я ей через Макса воплотить в жизнь один незатейливый план. Прежде всего ей следовало связаться с флотом кочевников…

…Я шел по обожженному асфальту к развалинам телецентра. Гость ковылял чуть позади. Из-за угла ближайшего дома вышли двое Воинов и, взяв винтовки наперевес, побрели рядом. Десантный транспорт клайров стоял прямо на площади. Овальная дверь в его борту отъехала в сторону, и на землю спрыгнул «дружище Вик». Оставалось немного… Совсем немного… Вот сейчас нас свяжут, поднимут на звездолет, и нам останется только молчать на допросах, ожидая прибытия корабля Совета, который доставит нас в трибунал…