Александр Сухов - Тайные боги Земли

Стоит отметить, что обе мои сотрудницы начали расцветать прямо на глазах. Варвара Леонидовна уже не выглядела той чопорной дамой – «синий чулок», явившейся на собеседование с потенциальным работодателем. Лицо ее посвежело и радовало здоровым румянцем, глаза заблестели, доселе блеклые бескровные губы налились пурпуром, волосы на голове распушились, приобрели приятную волнистость и каштановый блеск. Да и вся она как-то распрямилась, стала более раскованной, уверенной в себе, и теперь язык не поворачивался назвать это очаровательное создание Варварой Леонидовной. Я все чаще и чаще называл ее Варварой или вовсе – Варенькой. Она не возражала, и, похоже, такое фамильярное обращение к ней босса ее вполне устраивало.

Что же касается нашей секретарши, в ее внешности также начали намечаться определенные положительные изменения. За прошедшие три дня девушка сбросила никак не меньше десяти килограммов и продолжала терять лишний вес буквально на глазах. Она уже избавилась от одного из своих подбородков и радовалась этому факту, как ребенок. Впрочем, не обошлось без казусов. Как оказалось, вся одежда Татьяны была рассчитана под ее немалые габариты, а средствами на покупку новых тряпок она не располагала. Об этом я узнал случайно, подслушав разговор своих сотрудниц. Пришлось выделить обеим дамам из моего личного фонда по энной сумме для поддержания реноме фирмы. Тане – на шмотки, Варваре – чтобы не было обидно. Вообще-то я здорово опасался, что купленной одежды нашей «Дюймовочке» надолго не хватит. Со временем мои подозрения в полной мере оправдались, и мне еще несколько раз приходилось отстегивать довольно крупные суммы, чтобы девушка имела возможность основательно обновить свой гардероб. Забегая вперед, сообщу, что «овчинка вполне стоила выделки» – в одно прекрасное солнечное утро в помещение офиса вошло… нет… впорхнуло небесной красоты и грации создание, чисто ангел небесный, ну, если не ангел – сама Мэрилин Монро во плоти, с той лишь разницей, что моя Мэрилин-Татьяна была полностью лишена пороков, присущих голливудской диве.

Но до этого счастливого момента мне еще предстояло дожить, а сейчас ужасно довольная Таня, успевшая лишиться всего лишь одного из трех подбородков, подобно маленькому слоненку, влетела в мой кабинет и радостным голосом сообщила:

– Андрей Николаевич, через полчаса к нам явится первый посетитель! Мужчина, сорока двух лет. Зовут Сергей. По телефону о своих проблемах предпочел не распространяться. Я его записала на три часа.

– Танечка! – я укоризненно перевел взгляд с распластанного в луже неестественно алой кровищи экранного бойца на крайне возбужденную секретаршу. – Для чего, по-твоему, существует селекторная связь?

– Простите, Андрей Николаевич, – стушевалась Татьяна и с виноватым видом потупила глазки, не решаясь покинуть пределы моего кабинета.

– Да не переживай ты так, Танечка, – весело заулыбался я. – Молодец, что на три назначила! Когда попрут в массовом порядке, ты их в очередь строй, а для этого проконсультируйся с Варварой Леонидовной, может быть, она тебе какую подходящую компьютерную программу подскажет. Я в этом, откровенно говоря, не очень силен.

– У меня уже есть в компе все, что нужно, – забыв все свои недавние переживания, расхвасталась Татьяна. – И обычный журнал учета-регистрации я завела, и на месяц вперед страницы пронумеровала, чтобы в удобное для клиента время…

– Вах красава! Танюша, вах молодца! – похвалил я расторопную девушку. – А теперь, если тебе нетрудно, завари-ка мне чайку зеленого. Страсть как приохотился я к этому напитку в свое время, потом, правда, на кофе перешел в связи с тотальным дефицитом качественного продукта.

– И где же вы, Андрей Николаевич, так к нему пристрастились? – навострила свои маленькие розовые ушки секретарша.

– Да так, в одном неблизком царстве-государстве, во время вынужденного многодневного отдыха, – ответил я и горько вздохнул. Перед глазами вдруг явственно возникли крашенные в синий цвет стены больничной палаты ташкентского госпиталя и окно, через которое я, практически не сползая с кровати, полгода любовался чужим небом, днем чаще бледно-синим или вовсе песочного цвета, ночью – черным, усыпанным крупными, обманчиво близкими звездами. Тряхнул головой, освобождаясь от непонятно откуда взявшегося морока, и широко улыбнулся девушке. – Ладно, Танечка, иди уж, чай заваривай и о клиенте побеспокойся, когда тот появится.

В течение последующих двух недель весть о «волшебнике», «кудеснике» и «чудодее», некоем Шатуне Андрее Николаевиче с молниеносной быстротой распространилась по всей Москве. Теперь мы не нуждались в рекламе, поскольку, как говорится: «слухами земля полнится», и самой лучшей рекламой для нас были избавленные от разных трудноизлечимых недугов граждане.

Я посчитал порочной практику полного омоложения клиентуры – не хватало, чтобы меня записали в очередные мессии со всеми вытекающими для таковых последствиями: терновыми венцами, деревянными крестами и железными гвоздями в запястья. Дабы не привлекать к себе уж очень пристального внимания широкой общественности, я всего лишь приводил в порядок организм пациента, без всяких там возрастных коррекций и прочей метафизики. Хотя на самом деле всякое выполненное мною лечение не обходилось без этой самой метафизики, иначе говоря: колдовства в чистом виде.

Вскоре, как и ожидалось, очередь в мой оздоровительный центр была расписана на пару месяцев вперед, а поток желающих излечиться ничуть не убывал, даже ширился. В конце концов, мне пришлось делать легкое внушение своим пациентам, чтобы те по выходе из моего заведения напрочь забывали о чудо-лекаре, а также о том, что вообще страдали каким бы то ни было серьезным недугом. Так, поболело, поболело, а потом: бац… и как бы как само по себе рассосалось.

Мера подействовала, и приток страждущих заметно поубавился. Разного рода фантастические слухи вокруг ООО «Шандор» также постепенно поутихли. И все-таки даже на майские праздники мне пришлось вкалывать, как папе Карло, избавляя народ от разного рода хворей.

Каждый раз, купаясь в благодатном источнике Силы, я не переставал себя нахваливать за сообразительность, поскольку, не будь его в моем кабинете, мне пришлось бы после пары-тройки сеансов бегать куда-нибудь на подзарядку, а это, ясен пень, занятие весьма утомительное. Конечно, мой московский источник послабее нелюбинского, но и этого вполне хватало для выполнения моих профессиональных обязанностей.

Пару раз ко мне на прием являлись любопытствующие коллеги по цеху. Пытались собрать компромат, чтобы изобличить меня в шарлатанстве, мошенничестве и прочей противозаконной деятельности. С такими пациентами я не церемонился: лечить – лечил, но вселял в их души столь глубокое уважение к своей персоне, что любая мысль в моей непорядочности казалась им отныне кощунственной.