Александр Сухов - Тайные боги Земли

И несмотря ни на что, мне все-таки удалось достигнуть каменной громады. Часть пути пришлось преодолеть на карачках. Да, да, именно на карачках. И пусть кто-то считает эту позу передвижения унизительной для истинного героя, что было, то было.

Так или иначе, но в какой-то момент я понял, что лежу на деревянном полу какого-то помещения. Неподалеку валяются бесформенные обрывки моей набедренной повязки. Песчаное безумие осталось за толстой стальной дверью, которую мне с великим трудом удалось сначала открыть, а потом захлопнуть за своей спиной. Подо мной лужа крови. Бросив мимолетный взгляд на свое тело, я тут же отвел глаза, чтобы ненароком не грохнуться в обморок от ужаса. Безжалостная пескоструйка полностью содрала с моего тела кожные покровы, обнажив мышечные ткани. О Боже, как я до сих пор еще не умер от кровопотери или болевого шока? Впрочем, в экстремальных ситуациях и не такие чудеса случаются – сам был свидетелем тому, как один боец с оторванной напрочь осколком мины головой какое-то время бежал и даже умудрялся стрелять по врагу из автомата. Вполне вероятно, что внутри меня также включились какие-то скрытые резервы и, невзирая на дикую боль, я еще способен адекватно оценивать жизненные реалии и принимать правильные решения.

Абстрагировавшись по возможности от боли и связанных с ней собственных переживаний, я попытался включить процессы регенерации. Но не тут-то было, если в астрал худо-бедно проникать мне дозволялось, то заниматься самолечением было категорически запрещено. Даже подлатать свою основательно потрепанную ауру я не мог, поскольку потерял доступ к внутренним резервам магической энергии. Знакомая ситуация – прошлый раз, когда я преодолевал Пламенный Путь, с меня также сдирали внешние оболочки, только посредством огненной стихии. Теперь то же самое – меня пытают более изощренными методами. Очевидно, что в таком состоянии мне долго не протянуть, значит, нужно искать выход.

Оставив попытки подправить здоровье, я обвел взглядом помещение, в котором оказался. Просторная и абсолютно пустая комната идеально круглой формы. Напротив входной двери к каменной стене примыкает металлическая винтовая лестница, уходящая спиралью к самой верхотуре сооружения. Чтобы смотритель маяка ненароком не сорвался вниз, лестница снабжена надежными перилами. Поскольку путь наружу для меня был заказан, оставалось предположить, что искомый выход находится где-то наверху, и попасть туда я смогу, лишь преодолев бесчисленные ступени этой лестницы.

Если бы я был здоров и полон сил, предстоящий подъем не казался бы мне чем-то сложным. Но в теперешнем моем состоянии лишь мысль о том, что мне предстоит ползти куда-то вверх, отдавалась невыносимой болью во всем истерзанном теле. Однако делать нечего. Если промедлить, можно навсегда остаться в этом негостеприимном мире.

«Интересно, как часто смотритель маяка посещает подведомственное ему хозяйство, ну там лампы поменять, стекла протереть, пол подмести?.. А может быть, он где-то наверху?.. И как вообще выглядят хозяева этого Мира?.. Было бы неплохо, если бы он оказался чародеем и избавил меня от этой проклятущей боли, ну если бы и не избавил, во всяком случае, показал выход…» – эти и другие столь же занимательные мысли крутились у меня в голове за все время моего долгого подъема.

Не стану никого лишний раз утомлять описанием тех невыносимых мук, которые мне пришлось испытать. Несколько раз я впадал в краткое забытье и едва не скатывался кубарем вниз. Но каким-то чудесным образом, даже находясь в бессознательном состоянии, мне все-таки удавалось не сорваться и не разбиться насмерть о жесткие металлические ступени.

Выйдя в очередной раз из полубредового состояния, я понял, что все-таки преодолел бесчисленное количество ступенек и, вопреки всему, добрался до самой верхней части башни, туда, где круглые сутки полыхает неугасимое пламя. Впрочем, никакого огня я там не обнаружил, точнее, огонь-то был, но не собственно огонь, а мерцающий невыносимо ярким светом овал портального перехода, иными словами: выход из этого затянувшегося кошмара.

Непереносимое для глаз человека сияние и предвкушение скорого освобождения от всех мучений окрылило меня и заставило из последних сил рвануть к источнику света. Но я не сразу окунулся в ослепительное сияние распахнутых передо мной врат – по какому-то то ли наитию, то ли указанию свыше я дождался максимальной интенсивности испускаемого светового потока, лишь после этого сделал решительный шаг навстречу неизбежной неизвестности…

– Шатун! Андрюша! Что с тобой? – неожиданно до моих ушей донесся озабоченный голос Аполлинария Митрофановича. После этого на мою левую щеку обрушилась хлесткая и весьма болезненная оплеуха. – Очнись, сынок!..

Чтобы не огрести ненароком по правой своей ланите, пришлось в срочном порядке открыть глаза и заверещать дурным голосом:

– Да что же это деется, люди добрые! С каких это пор кураторы начали так издеваться над своими подопечными!

– Уфф! – облегченно вздохнул Митрофаныч. – А я подумал, что ты ненароком преставился: лежал бездыханный, зенки закатил ажно под самый лоб, пульс не прощупывался – чисто упокойник, хоть попа зови на отпевание.

– Скажете тоже, «упокойник», – криво ухмыльнулся я и, коснувшись рукой своего покрытого холодным липким потом лба, схохмил: – Мертвые не потеют, уважаемый, и вам ли не знать об этом в вашем-то преклонном возрасте.

– Дык в том-то и дело, – не принимая моего шуточного настроя, на полном серьезе ответствовал куратор, – что вспотел ты лишь перед тем, как очнуться. Ну какого хрена ты сунулся под ноги этому Ивэну? Пускай бы себе спокойно уматывал к себе домой. Ведь было же сказано: пассивное сканирование во всех диапазонах и не более того.

– Ладно, Митрофаныч, – я попытался примирительно улыбнуться, но вместо улыбки получилось нечто откровенно-кислое, к тому же, кривое, – Бог не выдал – свинья не слопала. Кстати, сколько времени я тут провалялся в отрубоне?

Куратор посмотрел на часы и, возведя очи горе, задумчиво зашевелил губами, будто что-то прикидывал в уме. Вскоре взгляд его синих глаз прояснился, и он наконец-то снизошел до ответа:

– А знаешь, Андрей, прошло-то всего пять минут, а мне почему-то показалось, что намного больше.

– А уж мне-то как показалось! – радостно воскликнул я, осознавая наконец-то, что по-прежнему нахожусь на Земле, в своей любимой телесной оболочке, в подаренном мне «Smart Track-X», рядом с Аполлинарием Митрофановичем Невструевым, милейшим человеком. Взглянув на него искоса, я улыбнулся и не удержался, чтобы не задать ему давно волнующий меня вопрос: – Митрофаныч, а вам никто не говорил, что вы здорово похожи на артиста Евгения Леонова, царствие ему небесное, и пусть земля ему будет пухом.