Сергей Слюсаренко - Системный властелин

– Ларин, слушай, я уже устал отбрехиваться, – решился я, наверное от водки, – почему в меня все время устрицами тыкают?

– Куда тыкают? – сделал вид, что не понял, Ларин.

– Так вот туда и тычут! Намекают, что миссия Ватерлоо была разработана тобой только из-за того, что тебе нужны были нормандские устрицы. Те, что я тебе привез в обмен на болид.

– А ты знаешь, Наполеон до сих пор – самый частый диагноз в психушках! Ты тоже туда? – Ларин блистал перед девочкой во всю...

– Ну, мы, это. Как бы... – Я решил валять полного идиота. С аналогичным юмором. – Я, что слышу, то и говорю. А все-таки, что первично – яйца или куры? Наполеон или твои устрицы?

– Когда мне нужно угостить даму устрицами, – Ларин выразительно поглядел на девицу, – я могу историю обратить вспять. Зуля, может, ты хочешь выпить крови дракона? Я найду, кого метнуть за ней. Ради вас!

Это он уже девице. Пока я соображал, Ларин увел свою подругу в неизвестном направлении. А точно подмечено – in vino veritas. У нас, правда, говорили – что у трезвого на уме, то у пьяного вылетит – не поймаешь...

О! Веру опять кто-то там беспокоит. Гнать надо!

Пить – вредно! Особенно потому, что можешь услыхать в свой адрес много неприятного. Ну, что мне делать с тем, что наплел Ларин и Туща этот сумеречный! Сколько можно блуждать в потемках? Я не хочу быть игрушкой! Неужели все, что я делал – это только удовлетворение чьих-то прихотей?

Войти в зал с порталом теперь уже было проще простого... И шагнуть в черное ничто – тоже не сложно...

Утренняя прохлада еще царила над серым песком пляжа, над прибоем, чуть заметно, на несколько сантиметров набегающим на песок. Курортное место. Много столетий назад его облюбовали тогдашние монархи. С тех пор монархов не единожды свергали и убивали, бухту заселяли на лето набежавшие безродные отдыхающие, толпы мусульманских торговцев, бандиты, потом все это уносил очередной катаклизм и бухта опять, на многие годы, уходила в запустение. Теперь здесь снова соорудили замок просвещенного императора. Видно, он и в самом дела был просвещенным – не загреб себе весь этот райский уголок, а только отгородил участок. Остальное – в полной доступности правопослушных граждан.

Королевский флаер стоял на прибрежном шельфе все также красиво. Тишина висела над знакомой бухтой. Отсюда с парапета было видно, как внизу, на пляже о чем-то весело беседовали двое. Длинноволосый худой юноша и девочка в шортах. Хельга и Крис. Хельга и я, на столько лет моложе, что страшно подумать. И еще страшнее думать о том, что произойдет следующим утром. Нельзя допустить этого.

Остаток дня я провел в праздном шатании по поселку вокруг высоких заборов королевской усадьбы. Надо только дождаться тех шести часов утра, которые мне назначила Хельга. Или не мне? Брошенный кем-то на пляже плед помог мне спокойно провести ночь в сосновой роще, укрывающей горы вокруг бухты. План был прост. Задержать немного охрану и дать уйти Хельге. А там – посмотрим. Вот здесь, возле забора в дальнем углу усадьбы стоит древняя сосна. Она и позволит мне проскочить незаметно в дворцовый сад. Дальше дело техники.

– Не делай этого! – остановил меня хорошо знакомый голос, когда я уже был готов преодолеть первое препятствие. Карански стоял у меня прямо за спиной.

– Не стоит перекраивать историю по несколько раз. Тем более, что здесь ситуация неразрешимая. Ты не спасешь ее.

– Ну, конечно, куда мне убогому. – Неожиданность этого вмешательства заставила меня сразу сопротивляться. – Это только вы, великие аналитики, творцы истории, определяете, что можно, а что нельзя. Только с вашего повеления творится история. А нам, простым смертным, не дано.

– Не злись, Фарбер, – спокойно парировал Карански, – не в тебе дело. Мы все это просчитывали много раз. Если через десять минут ты сможешь отбить девочку у охраны, королевская яхта будет взорвана. Если вы не захватите яхту и сотворите что-то еще, то Хельгу все равно убьют. Единственный вариант, при котором не будет миллиардных жертв в гражданской войне, – тот, который случился. Ты думаешь, история может быть построена только на том, как ты справишься с заданием? Нет, ты только катализатор. И вероятность того, что сработал именно ты, – крайне мала. И однажды войдя в дверь, нельзя войти вторично. Нам дается один шанс.

– И ты можешь поклясться, что этот шаг делается из высших побуждений? – Я все-таки не очень ему доверял.

– Все делается так, как надо! Не тебе об этом судить! – сухо резюмировал Карански. – А теперь уходим.

Мягкий толчок выбросил меня из портала в лаборатории Ларина. Сидящие за пультами и мониторами делали вид, что ничего не произошло. Мне тоже ни до кого не было дела. Я так, наверное, никогда ничего и не пойму.

В чем глубина моего непонимания происходящего? Почему я не могу спокойно жить, как все вокруг? Тем более, что для спокойной жизни есть все основания. Вон – послужной список какой, позавидуешь. И есть, что вспомнить. Что вспомнить? Куски, изолированные разорванной памятью о моих операциях? Жизнь в слипинг-моде? Без мотиваций, в вязкой, как кисель, атмосфере тамошнего прозябания? Или это просто неуемные амбиции посредственности, натренированной на жизнь фрагментами? Да и ждали от меня естественных реакций. Такая вот собака Павлова в катастрофических экспериментах. Там хвостом повилял – полгорода смело, тут погавкал – спас мышку от кошки, там лапку задрал – смотришь, и жить стало кому-то лучше. Кому лучше? Стало ли лучше всем конкретным людям, которые меня окружали – безумному Сойферу, бедной принцессе, приходящей ко мне во снах, Акиму. Аким. «Ищи простые решения!» – учил он тупого меня. Куда уж проще – старший приказал, я сделал. Нашептал французскому монарху, вот и разыграли комедию с сельской девчушкой, поднявшей народное восстание. Такой проект, вроде ТТУ переходного периода, начхал на Бонапарта... Хотя, тут неувязочка. За устрицами я ходил, как надо было начальству. А в результате – исторический анекдот. А актрисочка эта на волнах? Просто бред. Надо будет глянуть, что там было на самом деле. И с Бланком тоже не очень понятно. А всего сколько было? А кто решил, что все эти хирургические действия с бифуркациями имели смысл? Никто же не оставил их без вмешательства. Может, дави не дави бабочку – а никакого толку не будет? Миллионы этих бабочек летало одновременно. Так же можно сказать, что комариный пук через столетия приведет к власти не Ленина, а, например, Катина, и будут в растерзанной России расстреливать не профессоров, а, например, коммунистов. Хотя их тоже настреляли достаточно. Безнадежное это дело – сослагательное историческое наклонение. А тут еще гонки на носу... Ерунда конечно, развлекаловка, но очень хочется нырнуть в очередной раз в эту безумную свистопляску.