Артем Каменистый - Четвертый год

Держа овраг под плотным обстрелом, Дубин не обращал внимания на происходящее вокруг. Нечего тратить время – надо выполнять свою работу. Об остальном пусть другие заботятся. Неладное он почуял, лишь когда потерял первого бойца – дротик, прилетев из облака порохового дыма, угодил заряжающему в спину, чуть выше лопатки. Кожаный доспех не спас – побледнев, раненый сполз на землю.

Обернувшись, Дубин понял – дело плохо. Хайты давили теперь еще и с севера, оборону на две стороны защитники не держали. Триллы уже паслись среди заграждений, без помех обстреливая весь лагерь.

Понимая, что если не отступить организованно, то через пару минут придется тупо драпать, Дубин заорал:

– Ребята, кончай огонь! Все сюда! Оттаскиваем пушки! К Фреоне отходим!

Мимо пронесся Монах, прокричав то же самое:

– Отходим к Фреоне! Шевелитесь! Дубин, держитесь, сейчас я восточников на них пущу. Главное, выберитесь из лагеря, там уже раксы бегают!

Бойцы потащили пушки назад. Потащили быстро, не жалея себя – падая в грязь, упираясь в завязнувшие колеса плечами, получая дротики со всех сторон. Кучка растерявшихся восточников, реагируя на крики Дубина, как хоть на какое-то руководство, кинулась помогать, прикрывать артиллеристов своими щитами.

С треском отлетело колесо, утонуло в грязи. Орудие завалилось набок, переломив голень зазевавшемуся восточнику. Перекрикивая вой раненого, Дубин заорал:

– Бросайте ее на хрен! Вытягивайте остальные!

Ну в самом деле, не на руках же теперь ее нести?

Второй раз за этот день батарее пришлось преодолевать западную ограду лагеря. Ребята привычно расшатали колья, выдернули, отбросили в сторону. Одна пушка завязла в рыхлой глине низенького вала, к ней кинулись все, кто мог, протащили вперед. Позади взревели – десяток раксов, прорвавшись через защитников, пробежал мимо батареи. На пушки, к счастью, не обратили внимания – тупые гориллы неслись четко к центру лагеря. Наверное, думали, что среди шатров и палаток добыча будет получше.

К Дубину подскочил Круг – узнать его можно было лишь по кольчуге и приметному поясу с медной пряжкой. Мэр, славящийся своей аккуратностью и чистоплотностью, на себя похож не был – в грязи с ног до макушки, шлем разбит, из пробоины виднеется разорванное ухо, кровь стекает по щекам и густо струится из обрубков, оставшихся от пары пальцев.

– Дубин, нам конец! Они нас смяли! Их до хрена!

– Круг, не ори! Давай пошли с нами! Еще не все потеряно!

В отличие от запаниковавшего мэра Дубин видел, что до полного разгрома далеко. Первые хайты, просочившиеся в лагерь, вызвали волну паники, и большая часть бойцов кинулась к Фреоне. Оставшиеся метались как птицы в клетке, не зная куда бежать. Вот таким, потерявшим голову от страха, точно хана, а остальные еще побарахтаются. Главное, успеть выстроить шеренги стрелков на перешейке перед мысом – там уж точно не окружат.

Мимо пронеслись первые всадники – Монах не подвел, кинул конницу восточников в бой. С пехотой рыцари воевать умеют, и теперь хайтам будет чем заняться. Теперь главное – успеть крепко встать на ноги на том мысу.

Эх, почему сразу туда не пошли? Теперь, после этой лавины хайтов, пара крейсеров не казалась такой уж страшной вещью.

«Находка» удирала от крейсера. Самое маленькое суденышко флотилии пустили дразнить гигантов вполне сознательно – по такой скорлупке попасть труднее. Рулевой клот делал почти невозможное – кораблик чуть ли не плясал, уворачиваясь от снарядов. К счастью, сейчас в него била лишь одна носовая пушка, раз из четырех подбить не смогли, то из одной и подавно не подобьют.

«Арго» и «Варяг» стояли вдалеке, у самой середины реки. Команды, высыпав на палубу, напряженно следили за ходом боя. Бум даже ставки пытался заключать на успех атаки. Издалека казалось, что этот «выпад Моськи против слона» закончится после первого же залпа «слонов». Но нет, дальнобойные пушки били лишь в воду, хотя иной раз и в опасной близости от «Находки». Паук, подведя судно на полтораста метров к первому крейсеру, разрядил в него носовую баллисту, а затем с разворота пульнул из пары пушечек ядрами. Особого ущерба, естественно, не нанес. Но хайты обиделись.

Очень обиделись.

Три ряда весел опустились в воду, трирема кинулась на обидчика. Конечно, долго гнаться она не стала бы – одумались бы быстро и вернулись на прежнюю позицию. Но тут хайтам улыбнулась удача – мотор «Находки» зачихал, затем стал гудеть гораздо тише. Судно резко снизило ход, а от кормы потянулась струйка дыма. Решив, что посудина островитян теперь не сможет уйти, крейсер продолжил погоню, на ходу бомбардируя желанную добычу. Попасть трудно – «Находка» держится на предельной дальности стрельбы, ну да ладно, скоро трирема разгонится, тогда уж точно догонят.

Хайты жестоко ошибались – ни малейших повреждений «Находка» не получила. Мотор работал как часы, не зря за ним целых три механика присматривали. Просто обороты убавили, заманивая противника кажущейся беспомощностью. Дым на корме также имел вполне прозаическое объяснение – на жаровне жгли вязанки тростника, поливая их рыбьим жиром и водой.

Олег поднес к губам трубку:

– Паук, вы как там? Штаны сухие?

– Суше не бывает. Я их пять минут назад сменил… второй раз. Олег, этот рейдбосс чуть нам нос не снес – растяжку на мачте перебил!

– Держись, Паучара! Оттащи его подальше и потаскай среди островов.

– Еще пара запасных штанов осталась – полчаса продержусь. Давайте там живее – топите этого гада! Перед выстрелом из пушки у них дымок зеленоватый лезть начинает, как его заметите, сразу в сторону идите – бьют эти суки метко. Не давайте в себя попасть!

– Постараемся.

Вода и воздух при подходящих условиях способны сотворить нерукотворное чудо. Из простой скалы ваяют человеческие головы, на которых все до мельчайшей черты лица можно разглядеть при доле фантазии, или просто столбы каменные возводят, будто великаны застыли. Бывают чудеса и покруче – тот же Большой Каньон, к примеру. Хотя, это все мелочи – весь рельеф, весь облик планеты, по сути, результат борьбы этих поверхностных стихий со стихией огня, заведующей глубинными процессами. И не понять, что тут создает, а что разрушает.

Неизвестно, какая стихия постаралась здесь больше других, но результатом ее работы стала странноватая форма рельефа. Местные называли ее Тещин нос, или Тещин мыс, а если коротко, то просто мыс. Обрывистый берег Фреоны тянулся с юга на север почти под линейку, но здесь это правило давало исключение – к ровному срезу обрыва будто треугольный кусок пирога придвинули. Склоны этого «пирога» чуть ли не вертикальны, а с берегом он соединяется перешейком менее сотни метров шириной.